— А теперь живо в Компьен! И без остановок!
— Но, сир, — запротестовала королева Неаполя, — нас ждут в Суассоне, где именитые граждане приготовили встречу, ужин…
— Они поедят свой ужин без нас! Я желаю, чтобы мадам уже сегодня вечером была у себя! В путь!
Получив такую отповедь, Каролина прикусила губу и укрылась в своем углу, а карета тронулась. Полными слез глазами Марианна еще успела заметить восхищенную улыбку, с которой Наполеон смотрел на свою невесту. Раздалась резкая команда, и вслед за эскортом восемьдесят три кареты кортежа проследовали одна за другой мимо церкви. Опершись плечом о сырой камень готического свода, Марианна смотрела на проезжавшую вереницу, но ничего не видела, погрузившись в такую болезненную прострацию, что Аркадиусу пришлось легонько встряхнуть ее, чтобы привести в себя.
— Что будем теперь делать? — спросил он. — Следует вернуться в гостиницу. Вы промокли… да и я тоже.
Но молодая женщина окинула его диким взглядом.
— Мы поедем в Компьен, мы тоже. — — Однако… для чего? — удивился Жоливаль. — Я боюсь, что вы задумали какое-нибудь безрассудство. Дался вам этот кортеж!..
— Я хочу ехать в Компьен, говорю вам, — настаивала Молодая женщина, топая ногой. — И не спрашивайте меня зачем, я и сама не знаю. Единственное, что я знаю, — это что мне необходимо туда ехать.
Она так побледнела, что Аркадиус нахмурил брови. Словно жизнь полностью покинула ее, оставив безучастное тело.
Совсем тихо, пытаясь избавить ее от леденящей, парализующей боли, он напомнил:
— А… как же с сегодняшним свиданием?
— Оно не интересует меня больше, раз это не он назначил его. Вы слышали? Он направился в Компьен. Но не для того же, чтобы вернуться сюда. Сколько отсюда до Компьена?
— Около пятнадцати лье!
— Вот видите! Теперь в седло и поедем кратчайшим путем! Я хочу быть в Компьене раньше их.
Она уже бежала к деревьям, где были привязаны лошади. Следуя за ней, Аркадиус еще пытался образумить молодую женщину:
— Не безумствуйте, Марианна. Вернемся в Брен, и предоставьте мне сходить посмотреть, кто вас будет ждать этой ночью.
— Это меня не интересует, говорю вам! Когда же вы поймете, что во всем мире только одно существо имеет для меня значение? К тому же эта встреча может быть только западней! Теперь я уверена в этом… Но я не обязываю вас следовать за мной! — бросила она жестоко. — Я прекрасно смогу ехать одна.
— Не говорите глупости! — пожав плечами, заметил Аркадиус.
Чуть пригнувшись, он протянул молодой женщине скрещенные руки, чтобы она оперлась носком и села в седло.
Он не корил ее за черную меланхолию, ибо понимал, как тяжелы для нее эти минуты. Просто ему больно было видеть, как она набивает себе шишки при встрече с неизбежностью, с которой не в силах бороться ни она, ни кто-либо другой.
— Едем, раз вы считаете это необходимым! — сказал он только, садясь, в свою очередь, в седло.
Ничего не ответив, Марианна сжала каблуками бока своей лошади. Животное помчалось бешеным аллюром по идущей над водой дороге. Курсель, где только несколько физиономий высунулось на шум, вновь погрузился в тишину заброшенности. Злополучная берлина, снабженная новым колесом, тоже исчезла.
Несмотря на получившуюся задержку, Марианна и Аркадиус поспели к выезду из Суассона как раз вовремя, чтобы увидеть проезжавшую императорскую карету, без остановки промчавшуюся мимо изумленных и, в известной степени, возмущенных супрефекта муниципального совета и военных властей, которые ждали несколько часов под дождем ради единственного удовольствия увидеть своего императора, проскользнувшего у них под носом.
— Но почему все-таки он так спешит? — процедила сквозь зубы Марианна. — Что вынуждает его быть в Компьене?
Неспособная дать приемлемый ответ на этот вопрос, она хотела, после того как на почтовой станции заменили лошадей, двигаться дальше, когда увидела, что императорская карета внезапно остановилась. Дверца распахнулась, и королева Неаполя, — Марианна узнала ее по украшавшим плащ страусовым перьям, — спрыгнула на дорогу. С возмущением на лице она решительным шагом направилась к следующей карете. Подбежавший камергер откинул ступеньку, и Каролина Мюрат с видом королевы в изгнании уселась внутри, а кортеж возобновил движение.
