— Красивая, — ответила Македа, обратив внимание на растущую на тонком стебле бордовую розу с крупными колючками.
— Я часто прихожу сюда, чтобы полюбоваться именно ее красотой и подумать о жизни. Мне нравится подолгу рассматривать бутон. Раскрывшись, он превращается в красивые лепестки, и это наталкивает меня на мысли о величии Творца, создавшего все живое. Даже бегающие муравьи на земле вокруг розы, и они не перестают поражать меня своей выносливостью.
Пытаясь произвести впечатление на царицу, продолжающую смотреть на розу, он добавил:
— А еще, лицезрев эту розу, я обратил внимание, что ее шипы на редкость большие и крепкие, и это натолкнуло меня на мысль, что именно такая недружелюбная среда помогла ей так красиво зацвести.
— Да, — согласилась с ним Македа. — Иногда наши враги именно те, кто помогает нам не почивать на лаврах, а продолжать наш путь к совершенству.
— Ты очень мудрая, моя Македа, — посмотрев на нее, сказал Соломон. — С того самого момента как мы обручились, твои враги стали моими, и тебе больше не придется так волноваться по поводу желания других правителей покорить Савейское царство. Мои военачальники сразу же примчатся на помощь, и враг будет повержен.
— Спасибо, но в этом пока нет необходимости. У нас достаточно сильная армия, уверена, твои гонцы успели тебе об этом рассказать.
— Да, успели, — улыбнулся государь. — Еще они успели рассказать, что твои подданные называют тебя Святой Девой и поклоняются, как богине.
Македа ничего не ответила.
— Но это еще не все, — добавил влюбленный царь. — Еще мне доложили, что у тебя несколько имен, и они известны узкому кругу людей, это правда?
— Да, — ответила, Македа, подняв глаза на палящее солнце.
Даже опахало из перьев экзотической птицы на длинных палках, коими слуги плавно размахивали над их головами, было практически бесполезно при столь жарком солнце.
— Соломон, если ты не против, я отправлюсь в свои покои. День выдался слишком жарким, а как все будет готово, я присоединюсь к тебе в шатре.
— Уже уходишь! — грустно произнес государь. — Мне так приятно общение с тобой, я бы хотел, чтобы оно длилось вечно.
— Еще немного, и мне станет дурно от столь долгого пребывания на солнце.
— Хорошо, Македа, — согласился он и шутливо продолжил: — Я отпущу тебя, но прежде назови мне хоть одно из твоих тайных имен.
— Я не могу, — улыбаясь, ответила она. — Мои жрецы убеждены, что если человек узнает тайное имя другого, то может воздействовать на него даже на расстоянии, поэтому эти имена держатся в строгой тайне.
— Мы же с тобой обручились, и думаю, я получил право знать больше о тебе?
— Да, но пока я не получу знака, я многого не могу тебе рассказывать. Соломон, сегодня и впрямь очень жарко, позволь мне отправиться в покои.
— Назови хоть одно, пожалуйста, можешь даже то, что не покрыто страшной тайной, а потом иди, — улыбаясь, произнес царь.
— Хорошо, но я не назову его, а дам тебе загадку, и ты должен будешь догадаться сам. Ты же угадал три предыдущие, думаю, для тебя не составит труда и эта.
— Согласен, — ответил он.
Посмотрев на землю, где вокруг цветка продолжали крутиться муравьи, она шутливо произнесла:
— Внимательно сосчитай, сколько здесь муравьев, и узнаешь одно из моих имен.
После этого Македа с разрешения государя отправилась в покои, а он продолжал смотреть на землю и задумчиво считать муравьев, число коих каждый раз оставалось одинаковым, двадцать семь. «Что это может означать?» — спрашивал себя правитель, но так и не смог разгадать тайное имя царицы.
* * *
Когда все было готово, Соломон отправился в специально разбитый шатер неподалеку от дворца. В нем уже расположились гостившие в Урушалеме цари, купцы, военачальник Мариадон и министры. Государя сопровождал военачальник Ванея со стражниками, обеспечивающими безопасность правителя круглые сутки. Гости, пребывающие в шатре, с нетерпением ждали начала представления.
Правитель, в ожидание Македы, расположившись в специально отведенном для него шатре, имевшем меньшие размеры, чем тот, где должно происходить главное действо, беседовал с Садоком, выглядевшим очень нервным.
