Внимательно слушая мать, Менелик сказал:
— Я не склонен верить всем эти вымыслам о тайном слове. В Урушалеме все просто помешались на этой легенде, жрецы и мудрецы до сих пор продолжают перебирают всевозможные варианты.
— История о тайном слове — правда, но дослушай рассказ до конца.
Когда Соломон узнал, что они лишили жизни его брата по отцу, пришел в бешенство и приказал найти убийц. Он в самом деле изменился и, поняв к чему привело его рвение к мировому господству, поник. При нашем последнем разговоре с ним, я, по рекомендации Дана и Ашера, сказала, что ожидаю от него ребенка. Узнав об этом, он упрашивал меня остаться, чтобы у него появилась возможность защитить меня и помочь воспитать законного наследника Урушалемского трона, но я отказалась. Мы договорились, что не будем разрывать помолвку, чтобы властители других земель не искали моего расположения, а его священники и военные не осмеливались убеждать его напасть на Савею. Вдобавок я даже согласилась ежегодно платить определенную дань в казну Урушалема. Наш план сработал, мы получили гарантию ненападения с их стороны, а Соломон смог сохранить лицо перед военачальниками и священнослужителями, давно мечтавших покорить наше богатое царство. Вернувшись сюда, военачальники смогли продолжить работу ордена и все эти годы мы думали, как вернуть первенцев и ковчег в Аксум, чтобы исполнить волю твоего отца.
Менелик задумчиво смотрел на царицу, продолжавшую рассказ.
— Мне по просьбе Соломона даже пришлось сказать, что я уверовала в единого бога, чтобы священнослужители и подданные правителя не судачили, что его первенец, наследный царевич поклоняется другим богам.
— Если ты пообещала принять их религию, почему не следуешь ей?
Вопрос царевича возмутил Македу.
— Потому что я продолжаю служить нашим богам, богам наших предков. Тебе прекрасно известно, что я не имею ничего против их религии. Многие из священнослужителей, чиновников, зодчих и слуг, отправленных Соломоном вместе со мной, продолжают исповедовать в нашем царстве религию единобожья. Они соблюдают субботу, молятся, и никто их не притесняет, — сделав паузу, правительница продолжила. — Тогда мне пришлось пойти на этот шаг, ради сохранения независимости. Поскольку в то время Урушалемское царство было весьма могущественным. Главное, что мы с миром пережили эти годы. И теперь нам, наконец, удалось вернуть детей военачальников.
Менелик раздумывал над словами матери. После чего раздражено сказал:
— Если все дело в первенцах, коих отец и так собирался отпустить со мной, то не пойму, зачем было красть Ковчег Завета? Почему среди наших жрецов, ты отправила молодых сынов левитов, в отличие от меня, с самого начала знавших о готовящемся. Только не начинай мне рассказывать истории о его волшебной силе, ты же знаешь, что я не верю во все эти легенды про волшебный ковчег завета и тайное слово. В нашем царстве тысячу подобных золотых ковчегов, и, как тебе известно, никакой особой силой они не обладают.
Македа, присев, сказала:
— Сын, это необычный ковчег. Дети левитов отправились с тобой, поскольку к нему имеют право прикасаться далеко не все. Этот самый ковчег был символом египетского могущества, но после того как Моисей забрал его, власти и могуществу Египта пришел конец. Затем он перешел в руки твоего деда, царя Давида, отца Мариадона и Соломона, как продолжателя рода жрецов, приказавшего поместить его в Урушалемский храм. Ковчег способен наделить человека неимоверной силой, и ты даже представить себе не можешь, что случится, окажись он…
Не дав, царице закончить, Менелик сказал:
— А что, в Урушалемском храме он не надежно был спрятан? Там десятки священников охраняли его ежедневно, но ты решила присвоить его себе. Ты же из-за ковчега приказала мне прибыть не в столицу, а в этот маленький городишко на севере. Теперь твой план удался, наслаждайся неимоверной силой этого ковчега. Он в Аксуме, жрецы с левитами уже поместили его в твой храм.
— Поверь мне, сынок, придет время, ты сам все поймешь и не будешь так осуждать свою мать. Я не собираюсь пользоваться этим ковчегом. Даже если захочу, не смогу, поскольку для этого необходимо тайное слово, — царица, взгрустнув, продолжила: — С гибелью твоего отца это слово утеряно, может, на долгие тысячелетия, поэтому мы и выкрали ковчег, чтобы священники случайно не подобрали его. Найдя то самое слово, они бы поработили весь мир.
