. Столь резкое уменьшение показателей официально объяснялось как «следствие проведенных работ на местах в 1930 г. комиссиями по пересмотру списков лишенных избирательных прав, исключивших значительное количество лиц, неправильно включенных в списки лишенцев местными органами»
[192]. В сельской местности численность лишенных за применение наемного труда увеличилась в 2 раза (с 10,5 до 20,1 %); доля членов семей понизилась всего на 5 % (с 49,1 до 44,5 %); в городах на 10 % сократилась численность категории членов семей (с 35 % в 1929 г. до 25 % в 1931 г.) и на 6 % выросла доля осужденных. Все остальные категории изменились не столь существенно – в пределах 2–3 %
[193]. Подчеркнем, что это данные официальной статистики. Однако насколько они достоверны? Допустим, что в городах во время проведения мероприятий, связанных с ликвидацией нарушений в сфере лишения избирательных прав, численность могла сократиться за счет неправильно лишенных (в ряде городов они составляли около трети), которые были восстановлены в правах, а также детей «лишенцев». Но трудно даже предположить, каковы могли быть источники уменьшения численности «лишенцев» во время проводившегося «раскулачивания» и высылок «кулаков» в сельской местности. По официальным данным, численность «лишенцев» в деревне в рассматриваемый период сократилась на 330 тыс. Это вызывает недоумение и сомнение в достоверности сведений. Хотелось бы обратить внимание на то, что ранее в статистических сборниках по итогам выборных кампаний в главе о «лишенцах» приводились сведения (в процентном и абсолютном выражениях) по республике в целом и отдельным категориям, а также таблицы по отдельным регионам, городам. В сборнике за 1930/31 г. опубликованы лишь сведения о «лишенцах» по всей республике, данные по отдельным регионам и городам отсутствуют. Кроме того, категории охарактеризованы относительными показателями. И это при том, что все остальные сведения, касающиеся депутатов, участия избирателей и т. д., в целом и по отдельным территориям приведены в абсолютном выражении. Все это наводит на мысль о фальсификации сведений о численности «лишенцев». Впрочем, подтверждение тому, что данные о численности «лишенцев» не очень «точные», можно найти и в статье секретаря Всероссийского Центризбиркома П. Зайцева, в которой подводились итоги избирательной кампании 1930/31 г. Понижение доли «лишенцев» автор объяснял тем, что «часть лишенцев (раскулаченные и высланные кулаки) не нашла отражения в статистике»
[194].
По официальной статистике, к 1934 г. численность «лишенцев» значительно сократилась по сравнению с 1930 г. По СССР их доля в городах составила 2,1 %, в сельской местности – 2,6 %, по РСФСР – 1,9 и 2,6 % соответственно[195]. В статье председателя Всероссийского Центризбиркома, посвященной итогам выборов, приводились общие данные о «лишенцах» и официальная трактовка причин сокращения этой группы – «в связи с огромным ростом и укреплением социализма в стране из года в год резко снижается общее число эксплуататорских элементов, лишаемых советской конституцией избирательных прав»[196]. Говорилось также, что уменьшение численности произошло за счет восстановления в правах детей «лишенцев», «за счет бывших полицейских и других элементов в связи с их естественной убылью» и тех «лишенцев», которые воспользовались правом, данным им советским государством, – своим честным трудом обрели право стать полноценными гражданами (в качестве примера называли «тылоополченцев, работающих на крупных стройках»)[197].
Однако вызывает сомнение и сам факт снижения численности «лишенцев», и показатель – 2,5 % (доля «лишенцев» по стране). Почему-то итоговые документы выборов 1934/35 г. зафиксировали лишь относительные, а не абсолютные цифры с распределением по категориям. Информация о значительном сокращении численности «лишенцев» в первой половине 1930-х гг. представляется недостоверной, особенно если иметь в виду масштабы «раскулачивания» и репрессий – жертвы этих процессов автоматически должны были попасть в число «лишенцев». Исходя из данных о «лишенцах» и зная общую численность взрослого населения страны или любого региона, нетрудно подсчитать численность «лишенцев». В 1950-е гг. она была названа: «В 1935 г. число лиц, лишенных избирательных прав, составляло 2,5 % от общего числа взрослого населения, т. е. немногим больше двух миллионов человек»
