Фредрика сглотнула.
— Тот канун Иванова дня для многих стал трагедией.
— И все это время Свен и Элси молчали, — глухо произнес Алекс.
— Их можно понять, — тихо сказала Фредрика. — С тех пор как они нашли Якоба и Марью, они боялись за свою жизнь. И решились сообщить нам только, что они уверены: Якоб не мог совершить подобного. Они надеялись, что об остальном мы сами догадаемся.
Алекс молчал.
— Какое гнусное предательство со стороны Марьи, — произнес он потом голосом, полным отвращения.
— Я так не думаю, Алекс. Юханна ведь убедила мать, что затея вполне безобидная. Может, еще и сыграла на старом чувстве вины.
— И когда Марья поняла, насколько отвратительно все было на самом деле…
— …то было уже слишком поздно. Но она, во всяком случае, попыталась. Нам известно, что она посылала угрозы Якобу, и я думаю, из лучших побуждений: мы можем расценивать это как попытку спасти то, что еще можно спасти.
Алекс смотрел в окно на летящий снег. Он думал о доме на Экерё, о сестрах, готовившихся к последнему бою.
— Она могла сделать больше, — горько произнес он. — Тогда и она, и Якоб, может быть, остались в живых.
— Или нет. Она была лишь пешкой в игре Юханны, жаждавшей лишь смерти своих родителей. А Юханна просто ждала удобного случая.
Сначала Каролина не была уверена, что фигура, двигающаяся по дороге, — ее сестра. Оперевшись о подоконник, она прижалась лбом к холодному стеклу, вглядываясь в темноту. Когда тень свернула на дорожку, ведущую к дому, сердце Каролины забилось вдвое быстрее. Это сестра, и никто другой.
Она шла, не замедляя шагов — буквально шествовала по участку, прямая, с распущенными длинными волосами, затем поднялась на крыльцо. Услышав, что сестра остановилась, Каролина посмотрела на медленно поворачивающуюся вниз дверную ручку. Дверь раскрылась, и вошла Юханна, высокая, тонкая, запорошенная снегом. И, словно зная, что Каролина сидит на полу у большого окна, медленно повернулась к ней.
Протянула руку, нажала на кнопку. Мигнув, загорелась люстра.
— Сидишь в темноте, — бросила она, разглядывая вооруженную сестру.
Каролина вскочила, подняв винтовку.
— Я хочу знать почему, — произнесла она сквозь стиснутые зубы, вцепившись в оружие ледяными пальцами.
Каролина нередко бывала с отцом на охоте, но и подумать не могла, что однажды этот опыт пригодится для защиты собственной жизни. От родной сестры.
— Предательство.
Каролина покачала головой:
— Ты больна. Истребила всю нашу семью, а потом еще говоришь, будто тебя предали.
Лицо Юханны дернулось.
— Я все делала для тебя после того проклятого вечера, — прошипела она. — Все. Даже татуировку себе сделала в виде маргаритки, чтобы она вечно напоминала мне о том, что тебе пришлось пережить. А ты в ответ повернулась ко мне спиной, бросила меня, настроила против меня отца.
На глазах у Каролины выступили слезы.
— Ты никогда не делала ничего и ни для кого, кроме себя самой, Юханна. И отца против себя ты настроила сама.
— Лжешь, — взревела Юханна с такой силой, что Каролина покачнулась. — Так же как ты лгала, когда говорила, что тебе не нравится ни Моне, ни Вигго.
— Мы же были так молоды, — бессильно прошептала Каролина. — Как ты можешь до сих пор меня в этом винить?
— Ради тебя Вигго пошел на месть, — продолжала Юханна так же громко. — А ты отблагодарила его, выбрав его брата.
Упоминание о Вигго напугало Каролину. Она не думала, что он тоже замешан во всем случившемся, но выходило именно так. По мере того как реальная картина делалась все яснее, Каролина чувствовала, как сама все больше слабеет.
— Теперь ты понимаешь, — произнесла Юханна мягко. — Должна признаться, я потрясена, Лина. Тебе не только удалось выпутаться из неприятностей в Таиланде, но и вернуться в Швецию и узнать правду.
— Монс, — прошептала Каролина.
— Конечно, — улыбнулась Юханна. — Это было глупо с твоей стороны, очень даже глупо. Как ты не догадалась, к кому обратится Монс, когда ты звонила ему и просила о помощи? Мы всегда были на шаг впереди тебя. Я хотела, чтобы ты хоть раз в жизни почувствовала, каково приходилось мне, как это — жить, ни для кого не существуя. Как невидимка.
