Между тем война, подобно грозовой туче, стремительно приближалась к донским хуторам и станицам. Поступавшие с фронтов вести становились все тревожнее. Красная армия оставляла город за городом. Среди офицеров стали поговаривать о перебазировании школы в Азербайджан. Занятия, в частности полеты, практически прекратились. Многие летчики-инструкторы хотели попасть на фронт. Рвался туда со своим упрямым характером и Маресьев.
— Братцы, сколько же ждать? — спрашивал он у своих коллег летчиков-инструкторов. — Рапорты надо подавать на имя начальника школы: наше место сегодня должно быть на фронте!
— Какой фронт, товарищ младший лейтенант? — вскинув брови, строго посмотрел на Маресьева начальник школы полковник А. И. Кутасин, когда тот заикнулся о своем рапорте. — Твоя задача учить молодежь, а навоеваться еще успеешь.
Однако настырность ли Маресьева, другие ли обстоятельства сыграли свою роль, но в первых числах августа его очередной рапорт (всего он написал шесть) был наконец-то удовлетворен. Вот что рассказывал об этом сам Маресьев: «Меня стали посылать дежурить в Ростов, то есть давали мне вроде как боевую работу. Я взял и написал докладную записку, чтобы меня взяли на фронт. Однажды я дежурю на главном аэродроме, и меня вызывает командир звена. Встречает он меня словами: „До свиданья, до свиданья“. Я говорю: „Что это за до свиданья?“ — „А ты улетаешь“. Оказывается, по моей докладной записке меня направили на фронт».
На фронт Маресьев улетал не один, а в составе группы, которая была сформирована по приказу начальника школы. Перед вылетом состоялись короткие проводы. Не без грусти Маресьев расстался со своими питомцами, которые получили от него первые летные уроки. На прощание они пожелали ему, как это принято в авиации, легкой посадки.
Тепло попрощался с летчиками и полковник Кутасин. Это были трогательные и волнительные минуты. Александр Иванович обошел всех, каждого по-отцовски обнял и поцеловал. После этого обратился к летчикам с короткой речью:
— На опасное дело, на святое дело вы идете, сынки. Надеюсь, что вы с честью оправдаете доверие нашей великой Родины. Не посрамите родную школу, которая дала вам крылья! Бейте фашистских гадов, дорогие мои истребители, бейте так, чтобы с каждым днем их становилось все меньше и меньше. Помните, что дело нашего народа правое — враг будет разгромлен, победа будет за нами!..
Вскоре прозвучала короткая команда:
— По машинам!
Отработанными движениями Маресьев надел парашют. Техник самолета помог ему застегнуть карабины. Затем летчик пружинисто поднялся на плоскость. И вот он уже в кабине. Заняли свои места и его товарищи. Самолеты, огласив поле громким трескучим ревом, стали выруливать на старт. Буквально через каких-то пять минут группа крылатых машин уже была в воздухе. Сомкнув строй, как на параде, «ишачки» взяли курс на Южный фронт. Позади остался родной аэродром. Под крылом в легкой прозрачной дымке замелькали донские хутора и станицы, золотые ковры пшеничных полей, извилистые ленты рек.
По пути, прежде чем долетели до места назначения в район Кировограда, где базировался 296-й истребительный авиационный полк[12] 66-й авиационной дивизии, два раза делали посадки для дозаправки горючим.
«Наш полк, которым командовал майор Николай Баранов, уже сформировался, когда к нам прибыла на пополнение группа инструкторов из Чугуевского и Батайского авиационных училищ [на тот момент авиационные школы. — Н. К.], — вспоминал в своей книге „Воздушные бойцы“ однополчанин Маресьева, Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Б. Н. Еремин. — Я был помощником командира эскадрильи, запомнил всех. Старшим группы был капитан Владимир Кулев, в состав ее входили Владимир Балашов, Николай Демидов, Алексей Маресьев, Алексей Соломатин, Иван Вишняков, Александр Мартынов, Василий Скотной и другие. Все они были опытными инструкторами с прекрасной техникой пилотирования, и теперь им предстояло приобщиться к боевой деятельности. Мы их очень ждали, потому нас уже изрядно потрепали. Летали мы на И-16, как их называли „ишачках“, надеялись, что новички прибудут на свеженьких машинах, а они пришли на залатанных школьных самолетах. Тех самых, на которых курсантов обучали. А другие где им было взять? Кое-кто из встречавших говорил, знаете, с такой иронией — ну, вот, мол, надежды наши… Однако все прибывшие оказались прекрасными летчиками, у них была отличная техника пилотирования. Отмечу еще, что изъяны материальной части они компенсировали не только высоким мастерством, но и исключительным желанием драться… Всех нас связала крепкая боевая дружба — самый трудный период войны предстояло провоевать вместе».
