— Конь должен понести ее к воде, — продолжал Марат. — Добежав до озера, он должен пасть.
— Как ее зовут? — поинтересовалась ведьма.
— Это можно сделать? — спросил Марат.
— Великий Мастер может все, — сказала Намон, — а я — половину.
Она не шутила.
— Ее зовут Лесли О» Корнел, — сообщил Марат.
— Она белая и богатая, — безошибочно догадалась старуха.
— Да, — подтвердил Марат.
У Лесли тоже были свои маршруты. Ее привозили в колледж и увозили домой. После занятий она шла в библиотеку. Перед тем как уехать, она звонила домой с одного из бесплатных таксофонов в вестибюле второго этажа. Ее всюду сопровождали. В своей спальне она оставалась одна, но ее дом охраняли шесть человек. Она ходила в театр с матерью, в картинную галерею — с отцом. Территорию усадьбы она объезжала со своим жокеем.
— Ты хочешь ей отомстить? — спросила ведьма.
Глаза Марата чуть-чуть сузились. Он хотел многого.
— Изнасиловать, — прочитала Намон по его лицу.
— Это мое дело, — сказал Марат.
— Ты хочешь отомстить, но не ей, — уточнила старуха.
Марат молчал.
— Три вещи делают мужчину мужчиной, — сказала ведьма. — Деньги, убийства и женщины. Ты рано захотел всего этого.
— Так ты мне поможешь? — спросил Марат.
— Это особая просьба, — сообщила старуха, — и плата будет особая.
Марат ждал.
— Ты, должно быть, знаешь английский, — предположила Намон.
— Я начал его учить, — подтвердил Марат.
Старуха усмехнулась.
— Значит, твоя плата будет тебе полезна, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты прочитал мне несколько книг.
— Я не настолько… — возразил Марат.
— Освоишься, — отрезала ведьма. — Иначе сам будешь сводить бедное животное с ума. Придешь завтра вечером с книгой.
Марат плотно сжал губы. Он знал, что справится, но Намон обрекла его на жизнь впроголодь. Теперь у него не будет времени, чтобы подрабатывать.
— Сколько их будет? — спросил Марат.
— Пять, — ответила Намон.
— Слишком много, — сказал Марат.
— Три — за коня, — пояснила ведьма. — Четвертая — чтобы остаться безнаказанным.
Марат вскинул голову.
— Я могу запечатать ей уста, — пояснила старуха, — и она не расскажет о том, что ты сделал.
— А пятая? — спросил Марат.
— Чтобы вас не съели крокодилы, когда вы будете там кувыркаться, — рассмеялась старуха.
— Хорошо, — согласился Марат.
— Ты можешь подобраться к коню? — поинтересовалась ведьма.
Подросток кивнул.
— Мне нужны его волосы, — сказала Намон. — Из гривы, из хвоста и с бока.
— Я принесу, — обещал Марат.
— Подожди здесь, — приказала ведьма. — Я напишу список книг.
* * *
— «Ее отделили от меня и немедленно утащили куда-то. Я остался лежать на земле, в состоянии, которое трудно описать. Я причитал. Несколько дней я ел только то, что мне насильно запихивали в рот. В следующие несколько дней я часто менял хозяев. Так было, пока я не попал в руки капитана корабля, на судне которого мне предстояло отплыть в Америку. Но тогда я об этом ничего не знал».
— Кончилась первая глава, — сказал Марат. Он устал, и Намон это знала. Она выжала из него все, что могла.
— Хорошо, — кивнула старуха. — Скоро продолжишь.
Она усмехнулась.
— Ты уже понял кое-что, желтый мальчик, — отметила она. — Понял, что таким, как мы, убийства мало. Просто убивать хотят не слишком плохие люди. Так делают политики и солдаты.
Волосы Намон были подняты вверх черно-красным ирокезом. Ее руки, покрытые белыми пятнышками ритуального узора, продолжали свой танец. Старуха переворачивала в пальцах фигурку лошади и продолжала наматывать на нее нить.
— Представляешь, Олауда Эквиано выучился писать тогда, когда с этих событий уже минуло двадцать лет. Он никогда больше не видел сестру. Он всю жизнь нес в себе боль.
Намон облизнула нить.
— Это было на самом деле, — рассмеялась она. — Сотни плачущих детей на берегу. Кровавые потеки от деревянных колодок на их шеях. Погонщики с кнутами. Песок, провонявший фекалиями и потом. Мертвецы в волнах. Раса рабов и раса господ.
Марат смотрел, как двигаются ее впалые черные щеки.
— Это наш мир, — добавила колдунья. — Можно все повернуть и повторить сначала. Говори, а то я не чувствую твоего понимания.
— Я понимаю, — возразил Марат.
— Что ты понимаешь?
