Грай вернул вычищенный пистолет на стенд.
— Вопрос, — продолжал я, — Необходимо выбрать нового подозреваемого. Но не могу этого сделать — ни малейшей зацепки… Теперь о вашей клятве не бриться. Лучше вам забыть об этом, ведь придется выходить на люди, и все подумают — вы сошли с ума, ведь каждому не объяснишь, что этот злодей вывел вас из равновесия.
Грай мрачно отрезал:
— Я дал обещание, и его сдержу.
Во время позднего ужина мы угрюмо молчали, словно были солдатами роты, которая подверглась неожиданному обстрелу и понесла потери.
Перейдя в кабинет, я взял лист бумаги и стал записывать версии, которые мы могли бы расследовать, причем почти все они казались совершенно дикими:
«1. Обыскать квартиру графа Шувалова: посмотреть — не он ли зачинщик всех этих краж кошек с неведомой для нас целью. Быть может, в его документах отыщется какой-нибудь след, который укажет нам виновного;
2. Обыскать с той же целью квартиры всех членов совета клуба любителей кошек «Котофеич»;
3. Выяснить фамилии всех, кто мог знать о нашем расследовании, и поговорить с каждым;
4. Пригласить секретаря клуба Надежду Молчанову на ужин со списком членов клуба и потолковать с ней;
5. Попытаться выяснил», кто из членов клуба вдруг резко улучшил свое материальное положение;
6. С помощью милиции уточнить время гибели Германа. Попытаться найти в его доме свидетеля, который видел в это время незнакомого человека, показать ему фотографии членов совета клуба для опознания;
Попытаться ответить на вопросы: кому помешал Герман Еремин? Что он знал? У кого был мотив для убийства?»
Елисей запрыгнул на стол. Зелеными человеческими глазами, не мигая, посмотрел на меня, на Грая. Сел на список версий и, честное слово, попытался нам что-то сказать.
— Хороший кот за несколько дней чувствует выставку, — перевел я его мимику.
— Хороший кот за три дня чувствует, что его украдут, — мрачно усмехнулся Грай.
— Не шутите так, Бондарь сказал, что Елисей ему стал дорог, как ребенок.
— Петербургский клуб «Котофеич» спас, вырвал из небытия и почти обожествил русскую голубую кошку. И уже в жертву ей принесена человеческая жизнь.
Кот Елисей сделал метки всюду, куда удалось проникнуть, я даже видел, как он метил мою комнату. Я не осуждал его, по кошачьим правилам новую территорию следовало пометить, и тогда она считалась занятий. Кстати, метки его оказались не пахучи, можно терпеть.
Из нас троих кот выделил капитана Бондаря, так и вертелся около его ног, терся, мурлыкал, просился на руки. Но капитан фамильярности не терпел.
— И что это ты на руки прицеливаешься, хочешь на свитере метку оставить? Ну-ка, погуляй, в подвал сходи, мышку поймай…
Бондарь отыскал в подвале старую корзинку, очистил от пыли, положил на дно подушечку и поставил около черного хода, где спуск в подвал.
— Вот тебе пост, занимай его, это твое жилище, — и посадил кота в корзинку.
Кот корзинку обнюхал, брезгливо дернув носом, выскочил наружу и на наших глазах поставил на нее метку. Затем без разгона прыгнул на кухонную дверь, даже чуть проехался по ней, зацепился лапами за верх, подтянулся, залез на нее. Затем прыгнул еще выше, на старинный шкаф под потолок, уселся там и с торжествующим видом стал наблюдать сверху за нами — что станем делать?
— Может, шваброй его оттуда? — вслух подумал я.
— А зачем? — покачал головой Бондарь. — Нашел себе место, пусть сидит. Ну что ж, ночуй на шкафу. Спокойной ночи, Елисей, — попрощался капитан.
Я проверил засов на входной двери, мы разошлись по своим комнатам.
Шувалов предупреждал, что они придут. Узнают о новом товарище и обязательно заявятся. И утром они пришли.
Елисей прыгнул на подоконник, и мы с Граем посмотрели в окно. По дорожке к дому подходили четыре кота. Шувалов объяснил, что коты, живущие поблизости, образуют некое сообщество — «братство котов». Члены братства борются между собой за обладание определенным статусом — начальники и подчиненные, атаманы и бойцы, бригадиры и рядовые, чтобы иметь власть над кошками в своем районе.
На территории «братства» появился новый кот, и хозяева района пришли вызвать его на бой, чтобы выяснить, кто сильнее и, естественно, кто какое место в иерархической системе должен занимать. Это означало: ну-ка покажи, на что пл способен, прояви свое мужество, если хочешь, чтобы «братья» признали тебя своим равноправным товаоищем. Это был вызов на дуэль чести. Они показывали свое оружие — зубы и когти, они выли. Это был грозный зов.
