Манускрипт ms 408 - страница 25

Менее чем через два часа агент Коллерон, устроившись за своим столом, повесил телефонную трубку. Он зажег сигарету, глубоко затянулся, слегка повернул голову вправо, чтобы выпустить дым.

— Я только что получил ответ из центральной базы данных по отпечаткам пальцев и образцам голосов, — сказал он Томасу Харви, который занял место напротив, — сведений о нашем подозреваемом в ней нет.

— Обыск что-нибудь дал?

— Ничего. При нем не было ни личных вещей, ни документов, удостоверяющих личность.

Затем, поднявшись со стула, следователь направился к двери. Перед тем как пересечь порог комнаты, он добавил:

— Пойдемте. Посмотрим, может, этому призраку есть что рассказать нам.

Он проводил Томаса Харви в тесную темную комнату, где тот за широким зеркалом, прозрачным с их стороны, увидел арестованного мужчину, одиноко сидевшего в пустой комнате. Тот казался абсолютно спокойным.

— Отсюда вы не пропустите ничего из нашего разговора, — сказал Маркус.

Через несколько секунд он уже допрашивал задержанного.

— Вы, наконец, назовете мне свое имя?

— Это необязательно.

— Почему?

— Потому что я не тот, кого вы ищете.

— Откуда вы знаете, кого я ищу?

Мужчина, вместо того, чтобы ответить, едва заметно улыбнулся.

— Что смешного? — спросил следователь.

— Думаете, что задержали Эдипа, однако вы попали в ловушку. Совсем как я.

— Никто здесь не произносил это имя. Что именно вы знаете? В ваших интересах все рассказать.

— Нет. Я больше ничего не скажу. Я не имею на это права.

— О какой ловушке вы говорите?

Мужчина промолчал.

— Если вы не Эдип, то откуда вы его знаете? — настаивал Маркус.

Задержанный продолжал хранить молчание. И тут в комнату с конвертом в руке вошел один из инспекторов.

— Агент Коллерон, курьер только что доставил сообщение, предназначенное человеку, которого вы недавно арестовали.

— Вы его читали?

— В некотором роде… Но судите сами.

Маркус развернул листок, пробежал глазами первые слова, и лицо его окаменело. Он бросил взгляд на подозреваемого и вышел из комнаты.

— Что в этом письме? — спросил у него Томас Харви, когда следователь приблизился к нему.

— Сомневаюсь, что вы сможете сообщить нам это, — ответил он, протягивая ему листок бумаги.

— Это невероятно, — невольно воскликнул Томас Харви, не отрывая взгляда от текста. — Не только буквы, но и язык являются теми, которые использовал Роджер Бэкон.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Как я вам вчера говорил, манускрипт ms 408 подчиняется строгим грамматическим правилам. И я их здесь вижу. Четвертое слово, например, указывает на переход от одной системы кодирования к другой. Следующая фраза зашифрована на базе греческого языка, и, как в предыдущем случае, длина слов во всем тексте колеблется между двумя и шестью символами.

— Следовательно, люди все-таки понимают этот язык…

— Видимо, да. Что вы думаете делать с этим письмом?

— Отдать его адресату. Если он в состоянии его прочесть, я наверняка продвинусь в своем расследовании.

— Это не рискованно?

— Конечно, да, но у нас нет другого выбора, — сказал Маркус, возвращаясь в комнату допросов.

Прочитав сообщение, которое ему предназначалось, мужчина свернул листок и сунул его в карман.

— Я предлагаю вам сделку, — сказал он. — Давайте работать вместе.

— Согласен. — Коллерон колебался. — Но при условии, что вы сначала расскажете мне все, что знаете.

— Эдип никогда не намеревался приходить на встречу, которую назначил. Он знает, что вы и я ищем его. Думаю, он следил за моим арестом прямо из дома, через одну из веб-камер, направленных на Таймс-сквер.

— Откуда вы узнали об этой встрече?

— Мы за вами следили.

— Почему вы говорите мы?

— Я работаю не один.

— Чего вы хотите? Тоже отыскать Эдипа?

— Да. Он представляет большую опасность, чем вы можете себе представить.

— То есть?

— Это длинная история, которая началась в Санкт-Петербурге в 1865 году, затем продолжилась в Неаполе в середине прошлого века. Я не имею права все вам объяснить, но знайте, что экс-сенатор Марк Уолтем и Говард А. Дюрран были не первыми его жертвами. Другие люди, до них, потеряли разум при тех же самых обстоятельствах.

— Вы утверждаете, что Эдип существовал уже сто пятьдесят лет назад?