— Скажите мнѣ, Коля, что заставило васъ поѣхать съ нами въ это путешествіе?
Коля вздрогнулъ. Его размягченное ночью, пѣніемъ и всею обстановкою бивака сердце жаждало открыть кому-нибудь всю тайну. Онъ давно разсказалъ Стайнлею все о своей жизни, о мамочкѣ, о Галииѣ, о Селиверстѣ Селиверстовичѣ и Мантыкѣ, даже о Люси былъ сердечный разговоръ, а о главномъ, что лежало у него на сердцѣ, онъ ничего не сказалъ. Но онъ опять сдержался и, молча, пожалъ плечами.
— Я вижу, — продолжалъ говорить американецъ, — что у васъ есть что-то на душѣ. Что въ этомъ путешествіи у васъ есть своя цѣль.
— Охота! — бросилъ небрежно Коля.
— Подите вы, разсказывайте это кому другому, а не мнѣ, старому охотнику. Я видалъ васъ, когда вы убили вашего перваго «дигъ-дига», не радость и не торжество были въ вашихъ глазахъ, не опьяненіе удачнымъ выстрѣломъ, а жалость къ звѣрю. Вы даже не могли добить его и это я за васъ сдѣлалъ..
— Это правда, — тихо сказалъ Коля. — Мнѣ было жаль бѣдную, милую козочку.
— И вы думали: — «зачѣмъ я ее убилъ»?
Коля поднялъ голову на мистера Стайнлея. Въ большихъ глазахъ, отразившихъ луну, было удивленіе.
— Какъ вы это угадали? — сказалъ онъ.
— Это не трудно было угадать.
— А въ самомъ дѣлѣ, мистеръ Стайнлей, зачѣмъ убивать животныхъ? Вотъ вы убили пять зебръ, а шкуру сняли только съ одной, остальныхъ убитыхъ отдали абиссинцамъ.
— Зачѣмъ? — раскуривая только что набитую табакомъ трубку, сказалъ мистеръ Стайнлей, — чтобы, вернувшись, у себя въ клубѣ сказать: — я убилъ столько-то зебровъ, столько-то слоновъ, гиппопотамовъ, жираффовъ. Это, мой милый Коля, увы, плохая черта современнаго человѣчества: извращенный спортъ. Охота — прекрасный спортъ. Ѣздить на велосипедѣ — прекрасно, но по шесть дней кружиться на велодромѣ, высунувъ языкъ — это идіотизмъ. Автомобиль нужная и необходимая машина, но мчаться на ней со скоростью трехсотъ километровъ въ часъ, ставить новые, бѣшеные рекорды, — это оскудѣніе современнаго человѣческаго ума. Это упадокъ мышленія… Ну и я этому поддался…
И, замѣтивъ печаль въ глазахъ Коли, мистеръ Стайнлей ласково потрепалъ Колю по щекѣ и сказалъ:
— Не думайте обо мнѣ худо, милый Коля… Я зоологъ. Я ищу разницу въ расположена полосъ зебры. Я хочу узнать, гдѣ зебра сѣверовосточной Африки переходить въ кваггу заэкваторной Африки.
— A зачѣмъ это знать? — тихо и серьезно спросилъ Коля.
Подъ его взглядомъ мистеръ Стайнлей смутился.
«И въ самомъ дѣлѣ«, - подумалъ онъ, — «зачѣмъ? Излишнимъ знаніемъ не испытываемъ ли мы Бога»?
Трубка вспыхивала краснымъ огонькомъ въ его зубахъ. Онъ задумался и ничего не говорилъ. Коля дрожащею рукою отложилъ въ сторону гитару и досталъ съ груди небольшой холщевой конвертъ.
— Мистеръ Стайнлей! — обозвалъ онъ американца.
— Что, дорогой?
— Я вамъ скажу всю правду. Всю правду, почему я стремился въ Африку… Я ищу Минабеллу.
— Минабеллу? — переспросилъ мистеръ Стайнлей.
— Да, слушайте меня.
И Коля ясно и подробно разсказалъ мистеру Стайнлею всю исторію дяди Пети. Голосъ его дрожалъ. Онъ говорилъ громко. Онъ разсказалъ, какъ шелъ Ашиновъ въ Таджурскій заливъ, какъ съ нимъ шелъ дядя Петя, такой же пятнадцатилѣтній мальчикъ, какъ и Коля теперь, какъ дядя Петя пропалъ и всѣ думали, что онъ погибъ и какъ тридцать лѣтъ спустя, передъ самой войной, отъ него получили пакетъ.
— Вотъ что было въ этомъ пакетѣ.
Коля досталъ изъ холщевого мѣшка патентъ дяди Пети и свою перерисованную крестословицу.
Двѣ головы нагнулись надъ пергаментомъ. Мистеръ Стайнлей свѣтилъ своимъ ручнымъ электрическимъ фонарикомъ, а Коля, водя пальцемъ по чертежу, объяснялъ крестословицу. Они такъ увлеклись, что не замѣтили, какъ чуть отдернулась пола палатки и оттуда двумя огненными точками отразились огни костра въ большихъ круглыхъ очкахъ. Мистеръ Брамбль въ одномъ бѣльѣ и туфляхъ на босу ногу, стоя за полой палатки, внимательно слѣдилъ за объясненіями Коли.
— Это все сдѣлано, — говорилъ Коля, — конечно, по-Русски. Вся крестословица составлена изъ Русскихъ словъ, но я вамъ переведу ея смыслъ. А смыслъ ея тотъ, что, если читать вертикально первый, третій, седьмой и одиннадцатый ряды, то получается загадочная фраза. Я прочту вамъ ее по-англійски: — «На югъ отъ креста ниже Минабеллы. Пять шаговъ. Закатъ. Тѣнь…. Рой аршинъ»… Тамъ, значить, что-то закопано и сохранено для насъ дядей Петей. Тамъ зарыть кладь!.. Золото!.. Достать этотъ кладь!.. И я спасу мою мамочку отъ нищеты…. Галина можетъ спокойно учиться…. Селиверсту Селиверстовичу не надо будетъ ходить въ гаражъ по ночамъ. Ахъ, мистеръ Стайнлей! Вамъ не понять, но это такъ тяжело смотрѣть! Селиверстъ Селиверстовичъ полковникъ, заслуженный старикъ, съ георгіевскимъ крестомъ, еще за ту, Турецкую войну… Ему семьдесятъ лѣтъ — и онъ долженъ каждую ночь сидѣть въ гаражѣ… Получать на чай., по нѣсколько сантимовъ… отъ мальчишекъ шофферовъ… Вы меня понимаете?
