Сам генеральный директор стоял в своем стилизованном под шармарское жилище кабинете в белоснежном костюме с вырезами по бокам и узорчатым, в шармарском духе, поясом и разговаривал одновременно по двум сотовым телефонам.
Тигран Мамедыч был вежливо принят и вежливо спрошен о причинах его визита. Самому же директору ничего нового выведать не удалось. Когда он спросил у Тураева о Шармарской Венере № 2, тот взглянул на него с брезгливым удивлением и поинтересовался, нормально ли обстоят дела с его памятью. Спрашивать об этой Венере должен был Тураев, и не тут, а в суде по делам о хищениях. Тигран Мамедыч вскипел и выкрикнул – а хотел утаить! – что забросал Джона Траля электронными письмами, где Венера № 2 называлась подделкой, выполненной Тураевым. Не удалось вскипевшему Мамедычу скрыть и свое недовольство Тралем – тот на его письма не отреагировал!
Тураев только плечами пожал.
– Кто ж отвечает на анонимки, пусть и электронные?!
И ведь попал в точку! Тигран Мамедыч использовал электронный адрес мифической фирмы.
Два представительных молодца подошли к директору, чтобы «проводить его до выхода». А Тураев вдогонку крикнул, что у них освободилось место вахтера. Не угодно ли Тиграну Мамедычу? Тот сначала страшно оскорбился, но эта идея, чем дальше он уходил от тураевского офиса, тем больше ему нравилась.
После увольнения Тураева музей пришел в полный упадок, точно Тураев был атлантом, поддерживающим эту хрупкую конструкцию. Как ни удивительно, но никакая европейская мода на шармарские древности музей не затронула. Впрочем, Тигран Мамедыч узнал об этой моде из случайно брошенного в его почтовый ящик информационного листка и, в сущности, не имел представления, как ее использовать. Между тем городские власти давно мечтали закрыть нерентабельный музей в лакомом центре города. Возник проект распределения его экспонатов по нескольким музеям сходной ориентации и строительства на этом месте детского компьютерного центра. Слово «детский» всех завораживало. Для детей, «нашего будущего», ничего было не жаль, тем более что самый распиаренный экспонат музея вызывал у ряда ученых сильные подозрения.
Тигран Мамедыч был такому повороту дела даже рад. Он уже израсходовал весь скромный запас своей «пассионарности» на раскрутку Шармарской Венеры № 1 и тайную продажу, через подставных лиц, Шармарской Венеры № 2. Полученные от этой сделки деньги хранились в надежном банке. Много энергии потребовало и выдворение из музея этого строптивца – Тураева. Директора не смущало, что все им содеянное на общественном поприще обладало минусовым эффектом, вело к упадку и деградации. Его личная программа была, в общем-то, выполнена, на остальные грандиозные планы – к счастью для мира! – пороху не хватило. Теперь он мечтал о тихом и прибыльном местечке. И всерьез стал подумывать о тураевском предложении. Благоразумная жена его торопила – могли ведь и уволить, и отдать под суд! А детки… детки давно разлетелись по всему свету – вплоть до Новой Зеландии, и им было все равно, чем занимается и против кого интригует их папаша…
Визит директора Тураева взволновал. Ему припомнилось, с какой легкостью многолетние сотрудники согласились с его увольнением. Припомнилась и бессовестная кража шармарки, да и все последующие радостные и горестные события, которые вращались вокруг Тани Алябьевой.
Бросив дела, которыми, кстати говоря, он так и не сумел увлечься, Тураев петляющими коридорами прошел в комнату няни, где все было, как прежде. И ей, и ему так хотелось. Пришел он неизвестно зачем, просто в минуты волнения он, как в детстве, прибегал к няне. Та, надев очки, что-то мастерила, сидя в глубоком уютном кресле.
– Хочу тебе, Ванечка, рубашку сшить. На этот раз зелененькую. Как травка по весне. Нашла в сундуке хорошую материю. Покупали для занавесок. Зачем добру пропадать? Будешь в ней еще красивше!
Тураев неуверенно улыбнулся и вдруг почувствовал, что злость, досада и тоска куда-то улетучились! И это все его няня! Рубашке он был страшно рад. Какие-то они получались колдовские. Приносили ему удачу. В них он чувствовал себя молодым. И еще они нравились Тане Алябьевой.
