В сезон Скотт-Вэлли заполняют толпы туристов. Оживает аэропорт, что в семи милях от Форт-Джонса и девяти от Этны. Местные жители нанимаются гидами на сезонную работу, чтобы подзаработать.
Вообще-то Скотт-Вэлли открыли в прошлом веке охотники, вроде ее отца. Большие сильные мужчины. А потом уже там обнаружили золото, скрытое в толще земли. Форт-Джонс был построен для защиты от налетов индейцев на Северную Калифорнию и Южный Орегон. Отец рассказывал, что краснокожие обычно нападали со стороны Роки-Ривер. Именно здесь показал чудеса храбрости в годы Гражданской войны генерал Улисс Грант, ставший позднее восемнадцатым американским президентом.
От отца Джинни хорошо знает историю этих мест. Билл Эвергрин в свое время тоже был проводником, устраивал охоту и рыбалку для любителей дикой природы. И, конечно, он не мог не рассказывать людям о далеком прошлом этих мест.
Потом, заработав денег и взяв кредит в местном банке, он купил старое ранчо и перестроил его. Теперь сам наслаждается красотами гор и долин.
Билл никак не мог взять в толк, зачем младшей дочери ехать учиться в Англию. Нет, он не жалел денег на учебу своей малышки. Но ехать так далеко — неужели нельзя получить образование в великой Америке?
— Отец, — говорила Джинни, — я так хочу.
Она не убеждала его, не приводила никаких доводов, просто сводила темные брови на переносице. При этом ее глаза становились похожими на блестящие осколки антрацита, а губы сжимались так плотно, будто она откусывала хвостик нитки, которой что-то шила.
Биллу казалось, что в слегка раскосых глазах дочери он видит то, что все эти годы тщательно скрывал даже от себя.
Это был взгляд независимой маленькой индианки. Какое именно племя он должен благодарить за появление в его семье шестого ребенка? Аджибуэев? Чироки? Сиу?
Итак, что у нее теперь на очереди?
Джинни вернулась в спальню и включила видеомагнитофон. На телеэкране появилось до боли знакомое лицо.
— Генри, завтра я увожу тебя в Вашингтон. Надеюсь, ты не против. Кстати, я назвала свое агентство «Эверби-Консалтинг-Арт». — Джинни захихикала. — Уверена, ты мне будешь помогать.
Лицо на экране было задумчивым. Она знала, где снимала этот кадр. В этот момент Генри напряженно обдумывал ответ на вопрос Карен: будет он есть банан или киви?
...Они гуляли втроем по лондонскому Гайд-парку, осмотрев выставку в Национальной галерее на Трафальгарской площади — собрание терракотовой скульптуры из музеев Восточной Европы.
Усевшись на берегу озера Серпентайн, вдыхая свежий аромат цветов, в изобилии росших на клумбах, слушая беззаботный щебет птиц, суетливо перепархивающих по веткам кустов и деревьев, они приходили в себя от духоты музейных залов.
Джинни была довольна собой, она неуклонно следовала своей цели — заинтересовать собой Генри Мизерби, стать ему необходимой.
Карен, как истинная подруга, переживала за Джинни.
— Слушай, малышка, я никогда бы так не смогла, — ворчала Карен, укладываясь спать. — Сколько же можно сохнуть по нему? Он ничем не отличается от других мужчин, я тебе точно говорю, — она захихикала, — сама проверила. Вот уж кто отличается, так это мой дорогой Майкл. — Она села в постели. — Хочешь, я тебе помогу, а? Устрою вам гнездышко для настоящего свидания. Знаешь, Джинн, если ты получишь такое же удовольствие, как я с Майклом, ты меня поймешь. — Она повалилась на подушки и застонала.
Джинни засмеялась.
— Надеюсь, ты не собираешься мне объяснять, как это бывает? Не забывай, я девочка, которая выросла на природе и видела все в натуре...
— Фу, какая ты грубиянка...
— Карен, не волнуйся обо мне, ладно?
В ее голосе было что-то такое, что не позволило Карен продолжать эту тему. Она уже замечала, что бывают моменты, когда лицо Джинни Эвергрин становится похожим на маску, а ноздри трепещут, словно из них вот-вот вырвется пламя. Это значит, подруга злится по-настоящему.
Джинни отмахнулась от воспоминаний. Ей не нужна ничья помощь, она уже стала другом Генри Мизерби. Еще немного времени — и он почувствует в ней необходимость, убеждала она себя, но сердце ныло, нашептывая совсем другое. Очень редко настоящая дружба перерастает в любовь. Тем более что учеба закончилась, и теперь они будут видеться совсем редко.
