Маленькие дикари - страница 11

Убитое животное было очень красиво. Полосы на голове рыси и широко открытые янтарного цвета глаза придавали ей большое сходство с тигром.

Надежды братьев на интересную охоту не оправдались. Душу Рэда терзала досада неудовлетворенного охотника, но Ян был вполне доволен – ведь он точно определил породу ни разу не виденного им животного, руководствуясь только поверхностным его описанием в школьном учебнике.

С момента болезни Яна мать, боясь потерять сына, стала выказывать некоторое участие к его увлечениям. Это, главным образом, и сблизило сына с матерью.

В ней мальчик нашел поверенного, которому мог открыть душу. С увлечением рассказывал Ян о растениях и животных и о том, как он переживал, когда не мог узнать их названий.

Как-то мать и сын прогуливались по берегу небольшой реки. На одном из прибрежных камней сидел береговой жаворонок и, греясь на солнышке, весело посвистывал. Ян стал осторожно подкрадываться к птичке, но она заметила его и вспорхнула. Мальчик бросил в нее палку, которую держал в руках. Палка попала в цель, и птичка упала на землю, беспомощно трепеща крылышками. Ян бросился к ней, подхватил и вернулся с ней к матери. Бедное пернатое существо несколько минут судорожно потрепетало у него на руке, потом, склонив на бок головку, безжизненно вытянулось.

Мать была сильно огорчена таким поступком сына.

– Так вот какова твоя любовь к животным! – с горьким упреком воскликнула она. – Первая весенняя птичка попалась тебе на глаза, и ты убил ее!.. Такой любви я не понимаю. По-моему, любовь состоит не в разрушении того, что любишь, а в сохранении…

Ян был подавлен. Полными слез глазами смотрел он на мертвую птичку, неподвижно лежавшую у него на руке:

– Мне так понравилась эта птичка, что во что бы то ни стало захотелось поближе увидеть ее. Мне было очень досадно, что она улетает и я не успею рассмотреть ее… Если бы у меня была возможность каждый день любоваться на жаворонка, я ни за что не бросился бы следом… Мне хотелось только взять его, а не убивать… Это вышло совсем нечаянно, против моей воли…

Мать на минуту задумалась и потом сказала:

– Нет, сынок, как ты ни рассуждай, как ни вертись, ты все-таки виноват, потому что забыл великую Божью заповедь, приказывающую нам миловать и скота.

Она умолкла и взглянула на сына. Ян низко склонил голову и глубоко задумался.

Яну исполнилось четырнадцать лет. Длинноногий и болезненно худой, он очень быстро рос, и домашний врач посоветовал родителям отправить мальчика на год в деревню.

Так Ян оказался на ферме Уильяма Рафтена в Сангере. Это было небольшое местечко, основанное преимущественно выходцами из Ирландии, народом крепким, трудолюбивым, и, главное, земледельческим. Кроме того, каждый взрослый мужчина и даже подросток в Сангере были прирожденными плотниками.

Мистер и миссис Рафтен встретили Яна на станции. Поужинав в местной таверне близ станционного здания, поехали на свою ферму и торжественно ввели мальчика в довольно обширное помещение, служившее одновременно кухней, столовой и гостиной.

За огромной печью сидел рослый, неуклюжий подросток с огненно-рыжими волосами, маленькими темными глазами и печальным лицом.

Обернувшись в его сторону, мистер Рафтен крикнул:

– Сэм, иди познакомься с новым членом нашей семьи!

Подросток с чисто медвежьей неповоротливостью выступил вперед, вяло обменялся с Яном рукопожатием и, буркнув: «Очень приятно!», тотчас же ретировался на прежнее место за печью, откуда украдкой и принялся наблюдать за новоприбывшим.

Хозяева отправились по своим делам. Ян, оставшись в обществе этого молчаливого подростка, ощутил себя несчастным.

Мальчик трудно привыкал к мысли о том, что ему пришлось покинуть любимую школу и переехать на ферму, однако потом он нашел, что променять тесный город на сельский простор совсем недурно. Целый год жизни под открытым небом, среди полей, лугов и лесов!

Но теперь, когда он очутился один среди чужих людей, его вдруг охватила тоска. Вернувшаяся в дом миссис Рафтен сразу поняла, в чем дело. «Тоскует по родительскому дому, – подумала она. – Ничего, завтра все пройдет!»