Малефисента. Сердце вересковых топей - страница 14
Она закинула ягоды в рот, поразив тем самым своих спутников до глубины души.
– В обозримом будущем я надеюсь уговорить вас посетить мое имение, – сказал ей граф Ален. – Я вижу, что вы очень любите природу, а тот уголок, который принадлежит мне в Персифоресте, он... очень живописный, очень.
– Вы, должно быть, скучаете по нему, – сказала Аврора, думая при этом о принце Филиппе.
– Это так, но мне слишком тяжело расстаться с вами, – галантно ответил граф и добавил с улыбкой: – Так что решение здесь может быть только одно – поехать вместе. У нас в реках тесно от рыбы, леса полны дичи. И, разумеется, шахты. Самые большие во всем Персифоресте железные шахты.
Аврора с трудом сдержалась, чтобы не передернуться от омерзения. Нет, граф Ален, конечно же, не был виноват, что именно на его землях были шахты, где добывали смертельно опасное для фей железо. Да и железо-то в чем виновато? Из него делают много полезных вещей.
– Эти шахты – источник богатства нашей семьи, – продолжил граф. – Они принесли нам деньги, на которые было построено наше поместье, и смею надеяться, оно вам понравится. У нас есть даже апельсиновые деревья, представляете? Мы купили на юге саженцы и выращиваем их в тепле, под крышей.
Прежде чем граф Ален успел рассказать Авроре о других достопримечательностях своего поместья, с ними поравнялся принц Филипп.
– Ужасно не люблю мешать людям и прерывать их беседу, но хочу сообщить, что мне, кажется, удалось найти отличную точку для обзора, – сказал он. – Мы сейчас очень близко от того места, где вас короновали повелительницей вересковых топей – я не ошибся, Аврора?
Она сразу вспомнила тот день, вспомнила своих тетушек, несущих ей корону, и Малефисенту, торжественно объявляющую ее королевой, призванной объединить два народа – людей и фей. В тот момент, когда Аврора приняла руку одного из трех древесных стражей, она заметила стоящего среди фей Филиппа. Он с легкой улыбкой смотрел на нее, а у нее вдруг бешено забилось сердце.
И было это еще до того, как она узнала про поцелуй.
«Он не тот, кто тебе нужен, – сказала ей позже тем же вечером Фислвит. – Если принц не смог пробудить тебя от волшебного сна, значит, не он твоя истинная любовь. Он такой красивый, что, пожалуй, слишком сильно любит себя самого, чтобы в его сердце осталось местечко еще для кого-нибудь».
Поначалу Авроре было горько думать об этом, но потом, наоборот, она испытала облегчение. Ведь если Филипп не любит ее, значит, с ним можно говорить буквально обо всем, ничего не тая и не смущаясь, верно? И до чего лее хорошо, что рядом с тобой есть человек, с которым можно быть предельно честной, быть просто самой собой.
– Не ошибаетесь, принц, – ответила наконец на вопрос Филиппа Аврора. – Мы очень близко от того места.
– Вы уже бывали раньше на вересковых топях, принц Филипп? – спросила его леди Фиора. – Какой вы смелый!
Услышав это, граф Ален бросил на сестру быстрый взгляд.
– Да ну, при чем здесь смелость? – пожал плечами принц Филипп. – Это удивительное место – вересковые топи. Там много растений, которых я никогда прежде нигде не видел, там растут розы таких цветов, что им и названия-то не подберешь. И там все живое, все-все. Даже камни. Они движутся, представляете? Камни! Подходишь к дереву – и вдруг с него слетают все листья, но не падают на землю, а улетают вверх, в небо. И ты только тогда понимаешь, что это вовсе не листья, а огромная стая фей.
Еще никогда Аврора не слышала, чтобы человек с таким восторгом говорил о вересковых топях.
А леди Фиора смотрела на Филиппа с таким восхищением, словно он оказался еще храбрее, чем она думала.
– Если бы я увидела что-то подобное – сразу упала бы в обморок, – сказала она. – Но уверена, что вы подхватили бы меня.
Аврора закатила глаза, а принц Филипп пришел в замешательство от столь откровенного флирта.
– Полагаю, что я попытался бы не дать вам упасть, – ответил он.
