Что творилось! К прилавку не протолкнепи ся: большая кучка белых отборных грибов за пять копеек
— А тут не опечатка? — спрашивала какая‑то интеллигентная бабушка. — Может, пятьдесят?
— Пять, пять, бабушка! Подставляй сумку…
— Давайте, ребята! Сыпь‑ка мне четыре кило, — протискивался к прилавку мужчина в рабочей спецовке.
— А они у вас не червивые? — спрашивала дама, перебирая двумя пальчиками грибы.
— Высший сорт! Черви не переносят воздушной качки! — шутили ребята.
— Почему качки? Какой качки? — интересовалась дама.
— Это авиагрибы, гражданка!
— Авиа… Тогда я, пожалуй, не возьму.
И тут Валька Чернов увидел, что к прилавку бочком протискивается гражданин Кубышкин.
— Смотри! — Валька толкнул в бок Никиту.
— А разрешение на торговлю у вас имеется, товарищи продавцы? — раздался хрипловатый голос Кубышкина.
— Име — е-тся! — со злорадством ответил Валька.
Но Кубышкин не отходил от прилавка. Он нагибался, принюхивался к грибам. Давал советы покупателям. Но так и не удержался от соблазна. Протянул пятак и высыпал в свою кошелку большую кучку маслят.
Торговля шла полным ходом.
ЖАЛОБА № 15 В ГОРОДСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ТОРГОВЛИ КОПИЯ: В ГОРОДСКОЙ ОТДЕЛ МИЛИЦИИ
Уважаемые товарищи!
Доводим до вашего сведения. Нами зафиксирован факт нарушения советской торговли. Несовершеннолетние подростки, руководимые вполне взрослыми лицами, а именно гражданином Пашковым и гражданином Шумовым, занимаются открытой спекуляцией. Причем сопровождают свою спекуляцию плакатами, которые припахивают чем‑то ненашим и, мы бы даже сказали, больше… Как понимать такие слова, как «Ударим грибом»?
Кого, спрашивается, ударим? Труженика? Героя, понимаете ли, трудовых буден? Это вообще подрыв и нарушение советской торговли… Просим заострить ваше внимание…
Кубышкин, Щая — Зуброва, Неустроев и многие другие».
В понедельник только и разговоров было, что о грибах. Вспоминались подробности. Смеялись над Толькой Огурцовым и его поганками. Паганель в лицах показывал, как гражданин Кубышкин покупал грибы. И тут в штаб вошел Никита Березин. Ни слова не говоря, полез в «газик», порылся там и опять вылез.
— Никита, случилось что‑нибудь? — подошла к нему Зинка — маленькая.
— Да отстань ты!
— Подумаешь, задавала! — Зинка вспыхнула и выбежала из штаба.
И Валька заметил, что с Никитой что‑то не в порядке. Он отозвал его в сторону.
— Давай выкладывай, что случилось?
— Понимаешь, Валька, пропали документы, те, что в сумке были.
— Да куда им деться! Поищи получше!
— Я везде искал. Все перерыл. Папка в «газике» лежала. Все на месте, а двух документов нет.
— Может, кто‑нибудь пошутил?
— «Газик» закрыт был. Да сегодня и никого здесь не было, все за грибами уехали. А я утром пришел, смотрю, все аккуратно на месте, а донесения и обрывка карты нет.
— Ладно, ты носа не вешай! Найдутся!
Валька не любил говорить много. Наверно, он был весь в отца. Летчик Чернов, редко бывавший [дома, не баловал сына лаской. Говорил с ним как мужчина с мужчиной. Старшему было сорок, младшему пятнадцать.
Возвратившись с полетов, Чернов — старший грубоватодружески говорил Чернову — младшему:
— Ну как, сидим в седле? Сколько двоек нахватал?
— Двоек нет. В седле сидим, — также грубовато отвечал Валька. — А как твое небо?
— Небо в порядке, — отвечал старший.
И они занимались каждый своим делом. Валька очень гордился своим отцом. Но никогда об этом никому не говорил. Даже не все ребята во дворе знали, что отец у Вальки летчик. А уж то, что отец дважды горел в самолете, вообще никто не знал. Даже мама.
И оттого, что Валька мало говорил, ребята ему больше доверяли. Знали, Чернов трепаться не будет.
— Так как же, Валька? — спросил Никита. — Может, Александру Ивановичу сказать?
— Не трезвонь! Найдутся!
Про себя же Валька подумал: «Шутить так. бы никто не стал».
Воронов и Александр Иванович молчали. Шахматная партия продвигалась туго. Остыл чай в стаканах. На экране телевизора беззвучно шевелил губами какой‑то комментатор. Звук они выключили. Ждали продолжения концерта Святослава Рихтера.
— Зеваешь ладью, старик!
— Да, да… думаю о другом, — ответил Александр Иванович, но ладью не убрал. — А знаешь, Андрей, это странно… Куда же могло запропаститься донесение… Ребята в один голос говорят, что не брали…
