Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга - страница 9

Уход Полторанина, Бурбулиса, Попова, Мурашева, Старовойтовой, Шелова-Коведяева, закат полити­ческой карьеры Афанасьева, Станкевича, Румянцева — свидетельство несостоятельности демократов-полити­ков на поприще государственной деятельности. К та­кому грустному выводу пришел в начале 1993 года высокопоставленный чиновник Николай Гульбинский, которого демократия вознесла после августа 1991 года в незнакомые и непонятные кабинеты и коридоры власти в Белом доме и Кремле.

— Что характерно для демократов? — спрашивает он. — Игровое восприятие жизни. «Пофигизм» полиц­мейстера Мурашева, записки Шелова-Коведяева чи­новникам МИДа на салфетках с банкетного стола, «неправильное», а потом «правильное» выступление Козырева в Стокгольме — все это явления одного порядка. Мир — театр, и демократы увлеченно играют роль государственных людей.

По мнению прозревшего Гульбинского, в целом эта игра проиграна. «Мальчики в розовых штаниш­ках» покидают политическую сцену. Наверное, гово­рит он, будет и в самом деле лучше, если они из политики уйдут.

Запомнился портрет этих «мальчиков» — перевер­тышей, ловких, способных, всезнающих, циничных, дипломатично-неопределенных, и предельно, ну прос­то потрясающе беспринципных:

— Вчера — консультант ЦК КПСС и как следст­вие — марксист: квартира на улице Димитрова, персо­нальная «Волга», кабинет на Старой площади, АТС-1, АТС-2 (для не служивших в «аппарате» поясняю — пра­вительственная связь), дача в Усове, Четвертое управле­ние Минздрава, загранпоездки... Сегодня— демократ и как следствие— крайний антимарксист, эпигон Колаковского, обличитель «мертых догм» и «бездушной Сис­темы», консультант или советник администрации прези­дента — и та же квартира, кабинет все там же, а иногда тот же, номера АТС сохранились, дача уже приватизиро­вана, правительственный медицинский центр, уже вне контроля Минздрава, зарубежные поездки чаще, чем прежде, банкеты, презентации, «устричные балы»...

— Каковы перспективы ваших напряженных взаи­моотношений с Верховным Советом? Что вы скажете о повторяющихся предложениях по вашей отставке?

Такие вопросы задал в апреле 1993 года главный редактор газеты «Куранты» Анатолий Панков минист­ру иностранных дел России Андрею Козыреву.

— Скажу честно, — ответил министр. — Я даже испытываю некоторое внутреннее удовлетворение. Раньше было как — враг номер один, естественно, Ельцин. Следующий — Бурбулис, теперь его нет. По­том был Гайдар, его тоже нет. И я был где-то на третьем-четвертом месте. Сейчас официальный источ­ник крайней оппозиции газета «День» прямо говорит о том, что я — враг номер два.

— Поздравляю, ваш рейтинг повышается.

— Я это воспринимаю как своего рода признание того, что мы на правильном пути.

У идеи присоединения России к программе НАТО много как сторонников, так и противников. На дум­ских слушаниях по этому вопросу председатель коми­тета Госдумы по международным делам Владимир Лукин горячо воскликнул:

— Предлагающих России присоединиться к про­грамме «Партнерство ради мира» можно сравнить с насильником, который прижал девушку в углу и предлагает выбор: или изнасилую, или согласись, и получится то же самое. При этом, правда, девушку заставляют за это еще и деньги платить!

Присутствовавший на слушаниях представитель МИД директор департамента общеевропейского со­трудничества Юрий Ушаков обиделся:

— МИД себя такой девушкой не считает!

Николай Константинович Байбаков сорок лет про­вел в советском правительстве. В 1955 году возглавил Госплан СССР. Спустя десять лет стал заместителем Председателя Совета Министров СССР. Работал при Сталине, Хрущеве, Брежневе, Андропове. И Горбачева помнит — еще по ставропольскому периоду.

— Когда я был председателем Госплана, — рас­сказывает господин Байбаков, — и искал себе хоро­шего заместителя, мне порекомендовали Михаила Се­ргеевича. Он был тогда первым секретарем Ставро­польского крайкома партии. Приехал, побеседовали. Горбачев увлекался овцеводством, разработал про­грамму, как из овцы не два, а шесть килограммов шерсти получить. Когда я ему предложил должность, сказал, что не справится. И уехал. Потом вот ведь как все повернулось — стал генсеком. А может, лучше занимался бы он шерстью...