– Иди, – прошептал Иван Матвеевич.
– Тебе плохо, отец?
– Иди, сынок, – повторил Вышемирский. – Иди, все будет нормально...
– Мне стыдно просить у тебя деньги, но другого выхода нет...
– Я понимаю... Возьми там, на полке...
По звукам можно было догадаться, что Юрий сдвинул стул, влез на него и потянулся к коробке.
– ...Я люблю эту девушку. И хорошо, что у нас будет ребенок...
Вниз посыпались книги.
– ...Я скоро вернусь. Спасибо, папа...
Утихли шаги Юрия.
Наступила тишина. И только прислушавшись, можно было различить неровное дыхание профессора. Вскоре оно тоже стихло...
5
Мы молча вышли на веранду.
Небо на востоке поблекло, стало похожим на театральный задник, подсвеченный голубым прожектором. Звезды исчезли. Из глубины заброшенного сада раздавались первые робкие голоса птиц.
Я посмотрел на свисающие с яблоневой ветки качели, и мне показалось, что за секунду до этого кто-то, кого я хорошо знаю, встал с них и ушел. Ушел, не выслушав меня, хотя мне было что ему сказать.