- Зона засухи, - сказал штурман.
- Вижу.
У Володи у самого горло пересохло: куда ни посмотри - измученная, очень больная или вовсе умершая пустая земля.
По горизонту стояли плоские, как столы, горы. Это было удивительно! Горы не выпирали в небо - они его держали.
Прошли над изумрудным безжизненным озером.
- Соленое, - определил штурман.
Так оно и было, потому что чуть дальше невзрачное пятнышко пресной воды сплошь покрывали крылья птичьего народа.
- Бегемоты! - закричал Володя и невольно повел вертолет на снижение. Грохот мотора спугнул какое-то стадо.
- Да это же антилопы! Самые настоящие антилопы, как в "Зоологии"!
И спохватился: помешал птицам и зверям жить своей жизнью. Вертолет тотчас взмыл в пустынное небо, лег на заданный курс.
- Внимание! - предупредил штурман. - Входим в заданный район.
Горы изменились. Каменные глыбы словно выгребли из печи, закопченные и совсем черные, сгоревшие. Деревушки сверху были похожи на пятна отмершего лишайника - ничего живого.
- Люди отсюда ушли, - сказал штурман. - Да и где тут найдешь какую-то деревушку?
- Найдем, - ответил Володя и радостно вскинул руку: - Вот она!
- Точно! - обрадовался штурман. - Ты как Шерлок Холмс, только небесный.
Володя даже не улыбнулся.
- Сесть, кажется, негде...
- Пятачка свободного нет.
- Куда забрались! - изумился Володя, делая круг. - Посреди неба живут.
- Людей не вижу, - сообщил штурман. - Ушли. Можем и мы улетать. Со спокойной совестью.
- Поспешим, а кому-то это жизни может стоить, - сказал Володя.
Он сделал еще круг, еще... И тут из хижины вышел мальчик.
Володя спустился чуть ниже, завис.
Людей на борт поднять не удастся. Хорошо, хоть взяли два мешка провизии.
- Сбрасывай! - приказал Володя.
Обратно летели молча.
- Прости, - сказал штурман.
- Да я и сам уж собирался разворачиваться. - Володя покачал головой. - Это о нас с тобой сказано: поспешишь - людей насмешишь. Только тут было бы не до смеха.
4
Асефа выставил перед бабушкиной постелью банки, пакеты, коробки, коробочки.
Бабушка Десета приподнялась на руках и смотрела на чудо, упавшее с неба. Чудо было едой - жизнью.
- Что можно взять? - спросил Асефа, и бабушка показала на самую блестящую банку, которая больше всего приглянулась и ему, и сестренке.
В банке оказалось сгущенное молоко.
Сначала бабушка Десета попробовала сама, потом дала по ложке Асефе и Таиту и приказала вскипятить воду.
На первый раз полакомились сладким чаем, а вечером сварили суп из мясных консервов.
Прошла неделя. И за эту маленькую неделю Асефа отвык от голода, от многих недель голода. Но теперь его мучил страх. Он стал подсчитывать, сколько банок и коробок съедено и на сколько им хватит оставшейся еды. Еды было много, но четыре банки сгущенного молока уже опустели, и большая банка с мясом, и коробка с крупой.
Асефа стал как старичок. Ложась спать, ворочался, ночью просыпался.
Однажды, поднявшись до зари, пошел за водой.
Далеко внизу, на земле, все еще была ночь, а небо уже пробудилось. Оно зрело, как апельсин, только очень быстро. Сквозь темную синеву проступала зелень, сквозь зелень - золото.
Прямо перед мальчиком торопливо, из последних сил горела прекрасная большая звезда. Асефе показалось, что она просит у него помощи. Он протянул руки, чтоб взять ее с неба, но свет все прибывал и прибывал. Золотой апельсин созрел, и звезда исчезла.
У Асефы радостно сжалось сердце.
"У тебя все будет хорошо! - говорило оно. - Живи не страшась!"
Он пошел к каменной чаше с водой. Сначала напился, потом опустил в нее лицо. И вдруг почувствовал на плече холодные жесткие коготки. Асефа замер, но не пошевелился. Посмотрел на отражение. На плече у него сидела голубая птица с синими крыльями.
- Ты вернулась! - сказал ей и погладил по перьям.
"К удаче", - подумал он и сел на скамейку, с которой было видно землю, уходящую в неведомые дали, и небо. Небо, словно котенок, укладывалось к нему на колени.
- Что там? - спросил Асефа птицу, указывая на дальние горы.
Птица молчала.
- Нам надо к людям, - сказал он ей. - Еда все равно кончится.
Потрогал и помял пальцами жгутики мускулов на руках и ногах.
