Дыхание Штрауса стало прерывистым. Уайлд сидел рядом и, как ни странно, боялся шевельнуться.
— Толстый встал над телом растянутого Реймонда. Затем запрыгнул на него, словно рестлер, ну, вы знаете, как они прыгают с верхней веревки на борцовском матче. Это слова Реймонда, не мои. Четверо тянули еще сильнее, боль невыносимая, а толстый всем весом рухнул ему на поясницу, как кувалдой ударил. Реймонд слышал, как хрустнул позвоночник. Говорит, звук был такой, словно от ветра сломалась сухая ветвь на старом дубе.
Тишина. Такая глубокая, такая тяжелая, что стекла машины едва не треснули. Тишина придавила Уайлда так, что он не мог продохнуть. Эта тишина была похожа на истошный вопль.
— Саул?
— Да?
— Через двести ярдов, справа, есть карман для парковки. Высадите меня там.
Уайлд чувствовал, что ему нужно побыть в лесу.
Недолго. Скоро ему нужно возвращаться к Мейнардам. Мрачная поездка в Синг-Синг и мрачнейший рассказ о том, как Реймонду сломали позвоночник, заставили Уайльда почувствовать, что стены, как в прямом, так и в переносном смысле, начинают смыкаться вокруг него. Может, это была разновидность клаустрофобии — недостаточно серьезная для диагноза, — но Уайлд понимал, что нужно побыть в лесу. Когда он надолго расставался с этими деревьями, ему переставало хватать воздуха. Такое чувство, что легкие вот-вот откажут.
Представьте, что вас закрыли в подобном месте. Что вы ежедневно пытаетесь донести до людей правду. Докричаться всеми известными вам способами. Но вас никто не слышит…
Закрыв глаза, Уайлд принялся делать глубокие вдохи.
На подходе к Мейнард-Мэнор он начал приходить в себя. Почувствовал себя сильнее. У ворот остановился «эскалейд» Хестер. Тим открыл заднюю дверцу. Хестер вышла из машины. Ткнула в него пальцем и спросила:
— А с тобой что стряслось?
— В смысле?
— Похож на котенка, которого забыли в сушилке для белья.
Вот тебе и пришел в себя. Вот тебе и сильнее.
— У меня все хорошо.
— Уверен?
— Уверен.
— Рола нашла мать Наоми. И она согласилась со мной встретиться.
— Когда?
— Если сегодня, то нужно ехать прямо сейчас. Она в Нью-Йорке.
— Поезжайте, — сказал Уайлд. — Здесь я справлюсь.
— Сперва говори, где был. Чтобы я поняла, почему у тебя такой жалкий вид.
Он изложил ей сильно сокращенную версию своей поездки с Саулом Штраусом в Синг-Синг. Оказалось, что сокращенной версии более чем достаточно. Хестер побагровела, стиснула кулаки. За всей этой суетой с Крахом и Наоми Уайлд почти забыл, что Хестер Краймштейн имеет славу чуть ли не самого несгибаемого уголовного адвоката в стране. И чего она терпеть не может, так это прокурорских уловок.
— Вот сволочи, — сказала она.
— Кто?
— Копы, прокуроры, судьи — кого хочешь выбирай. Надо же так раскатать невиновного человека. А теперь знают, что этот Киндлер подбрасывал улики, и все равно держат его за решеткой? Позорище. Есть у тебя номер Саула?
— Есть.
— Передай ему, что я возьмусь за дело Реймонда. Бесплатно.
— Вы же не знаете подробностей.
— Глянь, что у меня есть. — Хестер постучала пальцем по носу.
— Нос?
— Вот именно. Нос не обманешь. От этого дела воняет, как от мусорного ведра, которое тридцать лет не выносили. Передай Штраусу, что я сделаю пару звонков и кое-кому жопу надеру. Так и скажи.
— И еще. Знаете кого-нибудь в Синг-Синге? — спросил Уайлд.
— Например?
— Например, кого-нибудь, кто покажет мне журнал посетителей.
— Подробности сбрось эсэмэской, кукленок. — Хестер пошла назад к машине. — Посмотрю, что можно сделать.
Тим уже открыл дверцу. Хестер забралась на заднее сиденье. Тим едва заметно кивнул Уайлду, сел за руль и уехал.
Уайлд пошел к вершине холма. Там собралась вся команда Ролы — сплошь женщины с тяжелыми взглядами.
— Мейнарды знают, что я вернулся? — спросил он.
Рола кивнула.
До полудня оставалось полчаса. Причин идти в дом не было. Если Мейнардам понадобится Уайлд, они в курсе, где его искать. Он свернул на тропинку и пошел в сторону леса: к тому самому валуну, где целовались Мэтью и Наоми. Спроси его кто, зачем он туда направился, Уайлд не смог бы объяснить. Наверное, потому, что ему хотелось тишины, покоя, свежего воздуха. Больше всего — свежего воздуха. Не хотелось торчать в этой чертовой библиотеке дольше, чем нужно.
