Терри пытается подправить крыло, врезавшееся в шину. Но у него ничего не выходит, зря только руки испачкал. Он выпрямляется, смотрит по сторонам: куда молодой человек отогнал джип. И выясняется, что пока Терри возился с помятым крылом, тот парень просто уехал. Водители проезжающих мимо машин раздраженно сигналят — побитая «Сьерра» мешает проезду.
— По-вашему, я тут нарочно стою? — кричит Терри, ни к кому конкретно не обращаясь.
В конце концов, кто-то из нетерпеливых водителей все-таки уступает ему дорогу, и Терри удается подъехать к обочине. Хорошо еще, что у него задний привод. Потому что левое переднее колесо крутится с большим трудом, оставляя на асфальте черный след от резины. И судя по звуку мотора, он может сдохнуть в любую минуту.
Терри звонит на работу, чтобы предупредить, что он опоздает. Это значит, что сегодня он уже не сможет как следует пообщаться со всеми своими мальчишками. Но делать нечего. Еще раз извинившись, Терри вешает трубку и тут же звонит в Автомобильную ассоциацию, просит прислать эвакуатор. Может быть, и хорошо, что водитель джипа уехал. Если бы они начали разбираться, кто виноват, пришлось бы вызвать полицию. Их обоих проверили бы на наличие алкоголя в крови, а вполне вероятно, что после вчерашнего содержание алкоголя в крови у Терри все еще превышает допустимый предел. Терри умеет во всем находить свои плюсы.
В ожидании своей кавалерии, которая, как всем известно, непременно придет и спасет — в данном случае в качестве кавалерии выступит канареечно-желтый фургон скорой технической помощи, — Терри пытается сообразить, стоит ли тратиться па ремонт старенькой «Сьерры», или купить новую выйдет дешевле. Он даже не помнит, сколько лет на ней ездит. Эта машина была у него уже тогда, когда Джек сидел в колонии для малолетних преступников. Да, точно. Потом, когда Джека перевели во взрослую тюрьму, он каждый раз спрашивал, когда Терри его навещал, как поживает старушка «Сьерра».
— Как твой мотор, Терри? Еще фурычит? — говорил он обычно. Когда Терри с ним познакомился, он говорил, как мальчишка из Байкер-Гроув. Но Терри уже тогда понял, что это не просто какой-нибудь очередной отморозок с рабочей окраины. Было в нем что-то такое… не сказать, чтобы что-то особенное, по все же. А потом у Джека, который тогда еще не был Джеком, умерла мама, и в этот день все изменилось. Терри хорошо помнит, как он сидел на кровати Джека, прижимая к себе этого жалкого, некрасивого, никому не нужного и всеми презираемого ребенка, и вдруг понял, что сможет его полюбить.
И после этого он как бы принял на себя ответственность за мальчика. Не по долгу службы, а по зову сердца. Тем более что остальные сотрудники колонии не особенно с ним занимались. Не потому, что они были злыми, жестокими или черствыми, просто им, кажется, было все равно. За исключением, может быть, того второго психолога. Элизабет как ее там… Терри не помнит фамилию. Она была единственной, кто и вправду пытался как-то помочь. Во всяком случае, Терри так показалось. Именно благодаря се рекомендациям Терри потом разрешили видеться с Джеком, когда того перевели во взрослую тюрьму. Если бы не эти рекомендации, получить разрешение было бы гораздо сложнее. И она помогла мальчику совершить прорыв. Это так называлось: прорыв. Многим уже начинало казаться, что он действительно невиновен, ведь он так упорно отрицал свою вину, но Элизабет помогла ему разобраться в себе, преодолеть внутренние барьеры и честно признаться в содеянном.
Что он сделал? Действительно страшную вещь, ужасную. Немыслимую. Но он тогда был ребенком. Разве может невинный ребенок убить человека? Человеческий разум просто ис в состоянии осознать, что такое бывает. Потому что так не должно быть. И если что-то подобное случается, человеческий разум не желает с этим смириться. Тем более, когда люди видят в газетах портреты девочки, которая была почти ангелом еще при жизни. Говорят, что хорошие люди умирают молодыми. А можно сказать по-другому: умирают хорошими только те, кто умирает молодым. Анджела Мильтон умерла слишком рано. Она не просто хорошая. Она совершенство. Великомученица современного общества. Подтверждение нашей полной несостоятельности. Хотя история человечества дает все основания предположить, что мы всегда были несостоятельными как люди. Ее глаза, глаза мертвой девочки, безмолвно кричали с первых полос всех газет: «Не сажайте их в тюрьму. Пусть их повесят». И одного из них таки повесили. Ей было всего десять лет, но она выглядела на двенадцать, и уже очень скоро ей исполнилось бы шестнадцать, но об этом никто не говорил. «Ангел, который мог бы стать фотомоделью», — писали о ней «Star» и «Sun», рьяные поборники прав женщин.
