Без результата.
Около одиннадцати она позвонила одному из коллег Арсения, снимавшемуся в том же фильме. Он сонным, разбитым голосом подтвердил, что вчера они «немного все покутили», а потом разъехались по домам. Что было с Арсением потом – он не знает. Уехал тот или остался в кафе, встретил кого или нет…
Коллега заявил так же уныло-философским тоном, что у Маруси причин для беспокойства нет, и «подобные истории часто происходят с мужчинами».
– Раз Сенька сказал, что встретил друга, значит, они квасили до утра, а теперь отсыпаются где-нибудь! – заключил он.
Марусю это немного успокоило, тем более что она сама до того утешала себя подобными рассуждениями.
Впрочем, к часу дня ее беспокойство стало снова нарастать. Она для очистки совести позвонила в справочную «Скорой». Но нет, в больницы Арсений Бережной или кто-то, похожий на него, не поступал…
Она решила снова ехать на квартиру Арсения. Вышла в коридор – там Виталик с грохотом тащил к двери сумки с пустыми бутылками.
– Привет, Маруська! – оглянулся он. – Чего это с тобой?
– А что?
– Не выспалась, что ли?..
Она подошла к старому пыльному зеркалу, висевшему возле двери Алевтины Климовны, вгляделась в него. Зеркало отразило уставшую, очень бледную женщину с тусклым взглядом. «Я ли это?» – у Маруси сжалось сердце.
– Виталик, Сеня пропал.
– Ничего, найдется, – равнодушно ответил тот, вытягивая сумки за дверь.
Маруся надела плащ и побежала по лестнице вниз, поскольку Виталик загромоздил своими сумками весь лифт. Этажом ниже столкнулась с Кристиной Песковой.
– Маруська, а кто это там у вас гремит? – Кристина схватила Марусю за рукав.
– А-а… Это Виталька, посуду пошел сдавать.
– Алкоголик несчастный! – с ненавистью произнесла Пескова. – Здоровый мужик, а как ведет себя…
– Кристина, я очень старая? – неожиданно спросила Маруся.
– Ты? Да ну брось! Это мне, Манечка, переживать надо – сороковник уже на носу… – вздохнула та и обтерла полное лицо платком, от которого шли волны резкого цветочного запаха. – Жарко-то – почти как летом!
…В три часа дня Маруся снова была в квартире Арсения. Она твердо решила не сходить с ума раньше времени, но все равно беспокойство не отпускало ее.
«А пусть бы и у женщины он был! – мрачно подумала она. – Пусть лучше он окажется подлецом и предателем, чем…» Но она не успела закончить эту мысль – в ту же секунду позвонил телефон.
– Алло! Алло, говорите же! – срывающимся от волнения голосом закричала она в трубку.
– Мария Дмитриевна? Ну наконец-то! Мария Дмитриевна, это Нюра Териак!
Нюра Териак была одной из помощниц режиссера, и Маруся несколько раз видела ее – полная пятидесятилетняя женщина с мужской стрижкой и вечной сигаретой в зубах.
– Я звоню, звоню – никто не подходит! – надрывно пожаловалась Нюра.
– Я, Нюра, у себя в квартире была, – пробормотала Маруся. – Я же прописана совсем в другом месте…
«Наверное, тоже хочет знать, куда Арсений пропал!»
– Господи, ну а я-то не в курсе, где вы там можете быть! – снова плачущим голосом пожаловалась Нюра. – Марь Дмитревна, голубушка…
Марусе стало вдруг нехорошо. Нюра Териак не стала спрашивать, куда пропал Арсений. Не стала жаловаться, что они уже все в студии, одного только Бережного ждут! Нюра Териак сказала – «Марь Дмитревна, голубушка…»
Маруся закрыла глаза, и в ее голове снова возникла эта мысль: «Господи, только бы он был у женщины! Пусть он бросит меня. Пусть что угодно… Что угодно – только бы с ним было все в порядке».
– …Марь Дмитревна, милая, вы только держитесь!.. С Сеней беда.
Маруся рухнула на колени и уперлась лбом в кожаную обивку кресла. Телефон она продолжала держать у уха. Сознание работало стремительно, за доли секунды она успела подумать уже следующее: «Беда. С ним что-то случилось. Его сшибла машина. Он упал. У него что-то сломано. Господи, пусть у него будет что-то сломано – рука, нога… Да хоть что! Я его выхожу. И сейчас такая медицина!.. Только бы жив».
– …Марь Дмитревна, студия возьмет все расходы на себя, вы ни о чем не должны беспокоиться… – плачущим голосом продолжала Нюра Териак, а до Маруси все никак не мог дойти смысл ее слов. «Только бы жив!!!»
