Кипя от негодования, он остановился у магазина учебной литературы, купил географический атлас и, проклиная собственную оплошность и паршивый язык Марины, который не держался за зубами, принялся искать Богучаны.
Маленький городишко или поселок на Ангаре – подумать только! Не ехать же к черту на кулички, в самом деле?
Господин Иваницын плохо разбирался в географии, еще хуже у него обстояло с длительными путешествиями по неизведанным просторам родины. Он любил комфорт – ванну, горячий душ, чистую постель, вкусную пищу, кондиционированный воздух, унитаз, наконец. Перспектива пуститься в путь на перекладных, останавливаться в грязных провинциальных гостиницах, мыться холодной водой, питаться в антисанитарных условиях, травить себя консервами и супами быстрого приготовления вызвала у него дрожь и зуд во всем теле. Бр-ррр-рр! Увольте! Он не прочь жениться на Астре, но не ценой таких лишений. Кстати, где гарантия, что она действительно отправилась в эти самые Богучаны? Вдруг невестушка придумала уловку с поездкой к двоюродной сестре исключительно с целью запутать следы? Хорош он будет, явившись за тридевять земель за беглянкой-суженой, которую там в глаза не видели! Вот уж посмеются над ним будущие родственнички, просто животы надорвут!
Звонок босса прервал напряженный ход его мыслей. Ельцов был на взводе – надо полагать, из-за выходки любимой дочери.
– Ты уже в курсе? – прорычал он в трубку так, что у будущего зятя зазвенело в ушах. – Куда ты смотрел, парень? Почему от тебя сбежала невеста?
– Астра… такая своеобразная, – пролепетал Зах, покрываясь потом. – Она любит всех удивлять. Она…
– Чушь собачья! – гремел Ельцов. – Между вами что-то произошло!
– Клянусь… ничего. Я теряюсь в догадках…
– Ну, да, не иначе, как колдун Черномор красавицу умыкнул чуть ли не из-за свадебного стола! В общем, так! – говорил, будто гвозди забивал, Юрий Тимофеевич. – Мне шум поднимать не с руки. Не хватало только, чтобы по Москве сплетни поползли. Ищи свою Людмилу, бестолковый Руслан! Не дай бог, с ней что-нибудь случится. Ответишь головой.
Он закончил фразу почти шепотом, но от его слов у Захара мороз пошел по коже. Поездка в Богучаны уже не казалась ему самым страшным, что может произойти.
* * *
Память снова услужливо предоставила картину народного гулянья, смутную, виденную то ли в детстве, то ли в другой жизни, – Масленица или святки. Повсюду лежит снег, морозно, идет пар от дыхания людей, от подносов с горячими пирогами, от блюд с горками блинов, от огромных пузатых самоваров с начищенными боками, в которых отражается зимнее солнце. Пар валит из лошадиных ноздрей, застывает, серебрится вокруг них инеем. Лошади запряжены в сани по-праздничному: с колокольцами, с бумажными цветами, с лентами. В санях уже валяются пьяные, которым невмоготу держаться на ногах.
Площадь кишит народом, ряжеными, продавцами блинов и сбитня. Посиред вкопан столб с привязанными вверху призами, – кто залезет по гладкой поверхности, сможет достать пару хороших сапог или выделанную шкурку лисы. Крепкий парень, сбросив тулуп, уже карабкается по столбу под улюлюканье, свист и одобрительные крики толпы. В воздухе пахнет медовым отваром, сдобой, дымом костров; слышен женский хохот, пьяная ругань, бойкие крики зазывал…
На Масленицу, кажется, сжигают чучело – безобразное, из грубой соломы, с отвратительной ухмылкой на ярко раскрашенном «лице». А здесь чучела не видно. Зато краснощекие девки в расшитых передниках, повязанных поверх полушубков, наливают всем желающим чай, подают блины, обильно политые маслом, принимают монеты и смятые бумажные деньги, улыбаются во все белые зубы…
Напитки покрепче разливают и пьют незаметно. Почти всем хмель уже ударил в голову, но мужики будут продолжать пить до темноты, пока самые рьяные поклонники Бахуса не свалятся, где придется. Хорошо, если не замерзнут в высоченных сугробах. Забияки сойдутся в кулачных боях, пустят кровь… обагрят белый снег и разбредутся, довольные, кто куда.
Никому, скорее всего, не приходит на ум скрытый, сакральный смысл подобных празднеств, их предвечная суть. Все забыли, что круглая форма блинов символизирует солнце и что на подобных гуляньях в людях пробуждается зов древних языческих богов, которым надоело прозябать в забвении и которые еще не сказали своего последнего слова в сей земной потехе.
