Если это нужно сделать, то это следует делать по образцу вызывания Аполлония Тианского,[402] которое совершал Элифас Леви.[403]
Наиболее пристальное внимание здесь следует уделять тому, чтобы не дать «тени» персонализироваться. Довольно легко, но почти всегда нежелательно вызывать «тени» самоубийц, а также умерших насильственной или внезапной смертью. И в самом деле: какая польза может быть от такой операции, кроме удовлетворения собственного любопытства или тщеславия?
Здесь следует сказать несколько слов о спиритизме — беспорядочной любительской некромантии, которую уместнее было бы назвать «некрофилией». Спириты приводят в себя в совершенно пассивное состояние и, не заботясь ни о каких методах защиты, настойчиво тянут к себе всевозможных духов, демонов, шелуху душ умерших, весь кал и мусор земли и неба, чтобы по уши измазаться в этой грязи. И их приглашения тут же находят отклик, ибо они не обладают сильной аурой, которая бывает свойственна лишь чистым людям и обычно отпугивает натурализовавшихся агентов преисподней.
Вот почему не одна из спиритических демонстраций не возымела успеха в присутствии Брата Пердурабо, а уж тем более Мастера Териона![404]
Изо всех созданий, с которыми Он когда-либо встречался, наигнуснейшим грязномыслием и сквернословием обладал один из самых известных английских спиритов[405] — журналист и пацифист с более чем европейской славой. Он мог прервать любую беседу, чтобы рассказать глупый и сальный анекдот, и с большим трудом допускал, что общество может собираться для какой-либо иной цели, кроме "фаллических оргий" (что он понимал под этими словами, ведомо лишь ему одному). Не умея придерживаться какой-либо определенной темы, он все время поворачивал беседу к единственному предмету, о котором на самом деле думал — сексу, половым извращениям и прочим сексуальным вопросам.
Таково естественнейшее следствие занятий спиритизмом. Все спириты в той или иной степени подвержены тому же пороку. Их нечистота бросается в глаза даже среди уличной толпы; их ауры истрепаны, мутны и зловонны, и грязь сочится из их гниющих тел.
Всякий спирит опутан низкими чувствами и фантастическими страхами, знакомыми любому психоаналитику, а посему не способен к сосредоточению мыслей, настойчивому желанию и даже к соблюдению моральных принципов. Лишенный всякой искры божественного света, дарованного ему от рождения, прежде смерти ставший добычей мерзких жителей могилы, он, подобно месмеризованному телу мистера Вальдемара[406] из рассказа Эдгара По, заживо превращается в "полужидкую массу мерзкой и отвратительной гнили".
Ученика Священной Магии следует серьезнейшим образом предостеречь от участия в таких сеансах и даже присутствия при их проведении. Они заразны, как сифилис, но гораздо более отвратительны и смертельно опасны. Тот, чья аура еще недостаточно сильна для того, чтобы воспрепятствовать проявлению грязных лярв, обычно обитающих на таких сеансах, пусть бежит от них как от проказы![407]
V
О силах Сфинкса написано очень много.[408] Эта тема мудро предваряет всякие подлинные магические инструкции. "Маг должен знать, осмелиться, желать и хранить молчание" — так скажет вам любой новичок. Но писать об этом довольно трудно, ибо все силы Сфинкса вполне умопостижимы, и их взаимодействие становится все более и более очевидным по мере углубления в данную тему.
И все же существует некий общий принцип, который здесь следовало бы выделить особо. Все четыре силы представляют собой единый комплекс, поскольку являются силами Сфинкса, то есть функциями единого живого организма.
Каждый, кто понимает процесс роста организмов, осознает, что их эволюция зависит от приспособления к окружающей среде. Если животное, которое не умеет плавать, случайно упадет в воду, оно может спастись столь же случайно; но если оно падает в воду постоянно, то рано или поздно оно утонет — если не научится плавать.
Организмы, обладающие определенной гибкостью, быстро приспосабливаются к изменениям окружающей среды, если эти изменения не столь внезапны, чтобы их гибкость не могла с ними справиться.
