– Меня словно ударили изо всех сил, – сказал Давасандуп. – Лама раздражен. Как нам его задобрить?
– Давайте уйдем, – предложила я. – Лама, вероятно, не имеет к этому никакого отношения – наверно, у вас сердечный приступ, нужно посоветоваться с врачом.
Бледный, обеспокоенный, переводчик ничего не ответил. Да и что тут скажешь? Мы вернулись в гостиницу, но мне так и не удалось его успокоить. На следующий день Давасандуп и я выехали в Гангток.
Ослиная тропа, по которой мы ехали, вела прямо к Гималаям – священной земле, с древних времен воспеваемой индийцами в известных сказаниях и, по поверьям, населенной строгими колдунами, странствующими монахами и божествами. Летний курорт, устроенный иностранцами в этих величественных горах, еще не изменил их вида. В нескольких милях от отелей, где западный мир наслаждался танцами и слушал джазовые новинки, царили первозданные джунгли. Окутанная стелющимся туманом фантастическая армия деревьев, задрапированная в лиловато-синий мох, казалось, стоит на страже узенького прохода, предупреждая и угрожая путешественникам загадочными жестами. От низких долин, скрытых красочными джунглями, до самых горных вершин, покрытых вечными снегами, вся страна просто купалась в оккультных учениях.
Такие декорации только усиливали власть любого колдуна. Все так называемое буддийское население – это практикующие шаманы и разного рода медиумы: бонпосы, павосы, бантинги и ябосы обоих полов, которые даже в самых маленьких поселениях передают послания богов, демонов и умерших.
По дороге в Пакионг я заснула, а на следующий день уже была в Гангтоке. Когда въезжала в эту деревню-столицу, внезапно, словно приветствуя меня, налетела ужасная гроза с градом.
Тибетцы считают метеорологические явления проделками демонов или колдунов, а град – их любимое оружие. Первые используют его, чтобы помешать паломникам на пути к святым местам; вторые с его помощью защищают свои жилища от непрошеных гостей и отпугивают слабодушных кандидатов в ученики.
Через несколько недель после моего приезда суеверные страхи Давасандупа подтвердились: он проконсультировался у мопа (прорицателя) о внезапной атаке града в самый день моего приезда – славный, солнечный.
Оракул заявил, что местные боги и святые ламы не относятся ко мне враждебно, но, тем не менее, мне придется пережить множество неприятностей, если я надолго останусь в этой Стране религии, как сами тибетцы называют свою родину. И предсказание не преминуло сбыться!
Его высочество Сидкеонг Намгьял, наследный принц Сиккима, был настоящим ламой: настоятелем монастыря Карма-Кхагиутской секты и тулку[5], которого считали реинкарнацией его дяди – ламы, снискавшего славу святого. Как это принято, он получил монастырские одежды еще ребенком и провел часть юности в монастыре, главой которого сейчас стал. Британское правительство сделало его наследником отца-махараджи в обход старшего брата – назначило главой англизированных индийцев, их наставником и опекуном. Недолгое пребывание в Оксфорде и путешествие вокруг света завершили его беспорядочное образование.
Сидкеонг тулку[6] знал английский лучше родного, тибетского языка. Он говорил на хинди, а также немного по-китайски. Его частная вилла, которую он построил в садах отца, больше напоминала английский загородный дом, чем тибетский храм. Тот же контраст повторялся и во внутреннем убранстве его резиденции: первый этаж меблирован на английский манер, тогда как на втором господствовали ламаистские статуи и была устроена тибетская гостиная.
Молодой принц отличался широкими взглядами, – он сразу заинтересовался моими исследованиями и во многом помог мне в работе.
Первая половина моего пребывания в Сиккиме была отдана посещениям монастырей, разбросанных по лесам. Меня восхищало их живописное расположение, – обычно их строили у подножия гор. Мне нравилось воображать эти сельские жилища, населять их мыслителями, свободными от мирского тщеславия и треволнений, проводящими свои дни в покое и глубокой медитации.
Но оказалось, монастыри не совсем такие, какими я их себе представляла. Монахи Сиккима большей частью неграмотны и не особенно стремятся к просвещению, даже в области буддизма, который исповедуют; к тому же они не имеют необходимого для учения свободного времени. Гомпа Сиккима большей частью бедны, если у них и есть какой-то доход, то очень небольшой и совсем нет богатых покровителей. Их
