Супруги рыдали в объятиях друг друга и не хотели верить лекарю, который подтвердил, что Уайла заболела именно столбнячной чумой. Все племя тут же поднялось, решив переехать в другое место, чтобы не заразились другие. Что касается Уайлы, то ей поставили на щеку особое клеймо, точнее, татуировку, которую наносили каждому заболевшему чумой.
Эмос перенес палатку и раскинул ее над женой. Я просил Эмоса отправиться вместе с племенем, пообещав, что буду ухаживать за Уайлой. Я не мьюнанин, и для меня не существовало угрозы заразиться чумой. Но Эмос категорически отказался и остался с ней.
На четвертый или пятый день он исчез, а когда возвратился, я увидел у него пергаменты с трансформагическими записями. Трансформагия — это что-то вроде волшебства, с помощью которого мьюнане могут изменять не только собственное тело, но и любые окружающие предметы. Тем самым Эмос нарушал закон, так как у мьюнан эта наука строго-настрого запрещена. Ему полагалось оставить Уайлу и уйти вместе с племенем.
Эмос бился день и ночь, пытаясь облегчить участь жены с помощью трансформагии. Но так и не отыскал средства от столбнячной чумы. Прошло три недели. В последние дни Уайлу было уже трудно узнать. Изуродованным оказалось не только тело, но даже голос.
Все это время я был рядом с ними. Эмос взял с меня клятву, что, если у него самого обнаружатся симптомы болезни, я уйду и оставлю их одних. Но он не заболел. Потом пришли старейшины племени. Они заявили, что Эмос слишком долго находился рядом с заболевшей женой и теперь, без сомнения, заразился сам. Он был так подавлен, что не нашел в себе сил переубеждать их. Уайла лежала в агонии. Вызвали лекаря, и тот поставил Эмосу клеймо на лицо.
Не знаю, в чем причина. Может быть, простое совпадение. А может быть, дело в его экспериментах с трансформагией. Но за все эти недели Эмос так и не заразился. Племя не поверило. Даже если и не заболел, решили они, все равно — носитель инфекции. В конце концов его вообще изгнали из племени. Причиной всему был страх перед ужасной болезнью. Только родители Тайи и Локрина поверили Эмосу. Его сестра и мать детей была лучшей подругой Уайлы.
Много лет Эмос странствовал по земле. Иногда один, иногда вместе со мной. Родители детей помогли ему обустроить усадьбу, построить дом, где он теперь и живет. При любой возможности они тайно отправляют своих маленьких проказников погостить у дяди.
В общем, внушая страх соплеменникам, Эмос до сих пор носит клеймо столбнячной чумы. Татуировку поставили мьюнане, и никто не в силах ее свести или закрасить…
— Бедный, это сломало ему всю жизнь, — вздохнула Джил. — Даже представить страшно, что ему довелось пережить!
— Пора выдвигаться, — сказал Дрейгар, давая понять, что разговор окончен, и стал собирать вещевой мешок.
Потом он отправился к колодцу и заглянул в его мрачную бездну. Девушку пробирала дрожь при одной мысли об этой подземной мгле. Судя по всему, Дрейгар хотел прикинуть, какой глубины колодец.
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны будем туда лезть?! — испуганно пробормотала Джил.
— Именно так.
— Но разве это поможет нам догнать Тайю и Локрина? — поинтересовалась она.
— В этой местности вода в колодцах славится своей чистотой, — объяснил Дрейгар. — Но мало кто знает почему. А если бы узнали, то, пожалуй, очень удивились.
— Ну и почему? — с нервным смешком спросила девушка. — Что удивительного может таиться на дне этих темных колодцев?
— Вы, кажется, очень боитесь замкнутого пространства?
— Не то слово. Просто кровь стынет в жилах, когда я думаю об этом.
— Но, насколько я понимаю, это единственный путь к спасению вашего приятеля.
— Тогда, может, нам просто следует поспешить? Отправиться какой-нибудь короткой дорогой?
— Именно об этом я и толкую. О самой короткой дороге. Причем времени у нас действительно в обрез. Решайте: или вы отправляетесь со мной, или остаетесь, и я иду один. Не представляю себе, как в последнем случае вы собираетесь разыскать вашего норанца!
Верхняя, замшелая, часть колодца была сложена из камней. Рядом к столбу привязано ведро. Дрейгар отвязал веревку и привязал ее к ближайшему дереву. Потом, ухватившись за веревку, перебросил ногу через каменную кладку и, едва помещаясь в колодце, исчез в его темных глубинах.
