— Откуда ты приехал, Коля? — вкрадчиво стал спрашивать Чижевский своего подопечного.
Колян, слабо контролируя себя, не поворачивая головы, стал отвечать — не слишком членораздельно, зато охотно. Чижевский же, почти не слушая ответное бормотание Коляна, продолжал задавать тому малозначащие вопросы — большую часть ответов отставной чекист, находившийся на службе у смотрящего России, знал и так. Несколько внимательнее Чижевский отнесся только к рассказу Коляна о смерти майора Громовского, хотя и предполагал, что выяснится нечто подобное.
Дверь открылась, на пороге появился Варяг и некоторое время молча слушал невнятные излияния Коляна.
— С чего это он так разговорился? — поинтересовался Варяг.
— Хорошая доза скополамина, — объяснил отставной полковник. — Есть такой незаменимый препарат — вызывает огромную тягу к общению. Пациент у нас волевой попался, но я его волю сперва маленько подрасшатал с помощью вот этого универсального инструмента. — Чижевский кивнул на резиновую дубину. — А когда он дозрел, перешел на скополамин.
Владислав понимающе кивнул. Колян продолжал что-то бормотать, словно страстно желая поделиться самым сокровенным. Варяг покачал головой:
— Я все же не думал, что он так быстро сломается.
— Против науки не попрешь, — развел руками Чижевский. — А потом, он же беспределыцик, напрочь отмороженный, а значит, личность безыдейная. Что волю укрепляет? Идейность. Некоторых идейных даже по науке никак не расколешь. А у этого что на уме? Власть, деньги, бабы и чтоб все видели, какой он крутой. Нет, с таким моральным багажом колются быстро и до самой жопы.
— Откуда препарат? — спросил Варяг. — Связи в «конторе»?
— Нет, — улыбнулся Чижевский, — в дурдоме. Такие препараты в психиатрии активно применяются. Некоторые психи ведь очень скрытные. Как лечить психа, если не знать, что за дурь у него в башке? Когда я ездил в последний раз за препаратами, там был один учитель истории, который отказывался от еды, а почему — никто не знал, поскольку он ни с кем не разговаривал. Он уже впал в дистрофию и того гляди мог помереть. Пришлось вколоть ему лошадиную дозу вот этого самого препарата — только тогда он рассказал лекарям, что вокруг него живут черти и запрещают ему есть и разговаривать.
— Ну и как, вылечили его? — полюбопытствовал Варяг.
— Если к человеку повадились черти, вряд ли его можно окончательно от них избавить, — рассудительно ответил Чижевский. — Во всяком случае этому учителю внушили, что черти над ним просто подшутили и на самом деле есть ему можно. Не помрет хотя бы, и то хорошо.
Пленник тем временем примолк, словно выложив все, что знал. Чижевский наклонился к его лицу и внятно, с нажимом спросил:
— Кто такой Федор Угрюмый?
Колян встрепенулся, хрипло вдохнул и с готовностью ответил:
— Мы в одном дворе росли… чемпион по каратэ… в бригаде был моим заместителем… мы все дела делали вместе, — зачастил Колян. Затем после минутной паузы с обидой сообщил: — Сука он. Мою жену трахнул. Меня замочить хотел. Мы привели его на хату, собирались грохнуть, а он вытащил гранату… Ну и пришлось его отпустить.
Варяг и Чижевский переглянулись.
— Не врал, стало быть, этот Федя, — констатировал Чижевский. — Когда он вышел из подъезда, Сержант его как раз и сцапал.
— Значит, Угрюмый поможет нам выйти на тех бойцов бригады, которые еще живы, — заметил Варяг.
— Вряд ли он знает все хаты, — возразил Чижевский. — Колян у нас скрытный, никому не верит, информацией о дружками не делится… Слышь, Колян, где живут в Москве твои люди? Адреса называй!
И полковник ткнул пленника дубинкой под ребра. Колян жалобно заскулил и начал перечислять адреса снятых им в столице квартир.
Однако в его помутившемся сознании пульсировала мысль: «Нельзя все говорить… Все говорить нельзя…» Последние остатки той некогда могучей воли, благодаря которой Николай Радченко всецело подчинял себе своих бойцов, теперь помогли ему умолчать об одной хате, где он разместил полдюжины своих наиболее многообещающих бойцов, недавно прибывших из Сибири.
— Между прочим, у Кали есть шикарная дача в Переделкине, — сказал Чижевский. — А на даче у него жена Надежда и охрана. Угрюмый знает, где находится эта дача. Вот только вопрос: в курсе ли братва, что их бригадир поссорился со своим ближайшим помощником? Скажи-ка нам, Коля, охрана на даче знает, что ты Угрюмого приговорил?
