– Я смотрю, ты себе богатого любовника завела… Продалась, значит, за красивую жизнь.
– А это не твоего ума дело.
– А детьми ты когда заниматься будешь?!
– Это тоже не твоего ума дело… Я ими всегда занималась.
– Когда я могу их увидеть?
– Кого? – не поняла я вопрос.
– Детей.
– Зачем?
– Ну, чупа-чупсов там принести… Жвачек всяких, хуба-буба или как их… Правда, у меня сейчас с деньгами не очень. Фирма на грани банкротства.
– Надо же… А как же влиятельный папа твоей жены?
– Он хочет, чтобы наш брак распался, и делает все возможное, чтобы моя фирма разорилась.
– Костик, нам хуба-буба не нужна. Мои дети ее на дух не переносят.
– А что они любят?
– Не знаю. Они такие закормленные. Их вряд ли чем удивишь.
– Может, вам тогда продуктов принести?
– Каких продуктов?
– Ну, яичек или колбаски…
– Дорогой, я бы эти яички кокнула о твою башку, а колбаской бы тебе между ног все отбила, чтобы ты, сукин сын, о своих детях не сейчас вспомнил, а раньше, когда уходить от нас намылился!!!
Достав из кармана бумажник, я вытащила оттуда пятисотрублевую купюру, написала на ней номер своего мобильного телефона, смачно на нее плюнула и приклеила Костику прямо на лоб.
– Это тебе за работу. За то, что мне колесо поменял. Там мой телефон написан… Если ты совсем без работы останешься и тебе вовсе жрать будет нечего, то ты мне позвони. Не чужие все-таки, десять лет вместе прожили… Я тебе с работой помогу. Есть вакантное место проститута. В Коктебеле. Будешь обслуживать богатых женщин, которым требуются качественные интимные услуги! Насколько я помню, ты языком неплохо работаешь!!!
Костик был в полном оцепенении. Он стоял с наклеенной купюрой на лбу и не мог произнести ни единого слова. Мне даже показалось, будто он не верил, что это я… Просто не верил, и все. Я похлопала его по плечу.
Села в машину, включила мотор и рванула на бешеной скорости… А он все стоял и смотрел мне вслед.
На следующее утро я расцеловала своих детей и пообещала им вернуться в самое ближайшее время. Мама стала укладывать в мою сумку жареную курицу и целую кастрюлю домашних, только что испеченных пирожков.
– Мама, ну зачем, куда мне столько?
– Доченька, до Коктебеля дорога дальняя… Тебе кушать захочется. Я тебе в термос горячего чайку налью. Кушать захочешь, чайку попьешь да курочки покушаешь.
– Мам, да я у любого кафе остановлюсь и перекушу.
– Доченька, да зачем деньги тратить? Тут все-таки все свое, домашнее. Пирожки с яйцом, яблоками и черникой, как ты любишь, – мама не поддавалась на мои уговоры и набивала целую сумку еды.
– Мама, ну где я тебе эту сумку открою и есть буду?
– По дороге. Как устанешь, остановишься и покушаешь.
– На таком крутом кабриолете остановлюсь, достану баул с пирожками и начну есть… Ну ты хоть думаешь немножко?
– Думаю, доченька, я о тебе всегда думаю, – не сдавалась заботливая мама. – О тебе да о внуках, о ком же мне еще думать…
Решив не расстраивать добрую старушку, я взяла увесистую сумку и отнесла ее к входной двери. Мама посмотрела на меня благодарным взглядом и, сев на стул, слегка прослезилась.
– Мама, ну чего ты расстраиваешься?
– Береги себя, доченька. Осторожно ты там в этом Коктебеле. У тебя там что, бизнес?
– Бизнес.
– Поаккуратнее ты там со своим бизнесом. Какой-то бизнес у тебя странный. Такая красивая машина, столько денег. Я очень за тебя переживаю, доченька. Я за тебя боюсь.
– Не переживай, мам, все нормально будет.
Я достала платок и вытерла мамины слезы.
– Мама, я вчера Костика видела.
– Правда?
– На Садовом. У меня колесо спустило, а он мне его поменял.
– Ну и как он?
– Старый какой-то стал… Небритый, неухоженный, безденежный…
– Правда? И чего это с ним? У него же все хорошо было. Неужели жена молодая его до этого довела?
– Выходит, довела. А ребенок у него не родился. Выкидыш.
– А он хоть про наших-то детей спрашивал?
– Да, спросил ради приличия. Спросил, может, нам яичек с колбаской принести.
– Каких яичек?
– Которые в магазине продаются. С десяточек, а то вдруг объедимся и лопнем.
– Он что, совсем умом тронулся?
– Похоже, что да.
– А денег на детей не предлагал?
– Мам, ну о чем ты говоришь? Какие могут быть деньги на детей?
