Мона кивнула. Она никогда не устанет восхищаться Хлоей в отрицательном смысле этого слова. Как можно так любить своего ребенка и проявлять такую холодность к Люкке? Это было выше понимания Моны. Таким противоречивым поведением отличались библейские персонажи.
– Людде у себя в кроватке. В выходные весь распорядок дня был нарушен. Мы должны вернуться к Джине Форд или Анне Вальгрен, или что там был за метод, которому мы следовали. – Она закатала рукава халата. – Даже не помню, как он точно называется. Теперь ты понимаешь, насколько я устала, – сказала она, потрогав пальцами щеки. – Боже, я не сняла с лица маску. Я ее передержала. Это большой стресс для кожи, и эффект может быть противоположный. – И она бросилась в ванную.
– Пожалуйста, вымой посуду, – крикнула Хлоя из ванной.
– Да, конечно, – тихо откликнулась Мона. Хотя ее не нанимали для уборки, у нее не хватило духу отказаться. К тому же теперь им надо помогать друг другу. Она надеялась, что шум посудомоечной машины сможет заглушить тревожные мысли.
Для начала она заглянула к Людде, спавшему в своей кроватке. Он мирно лежал на спине, вытянув ручки.
Мона осторожно погладила его розовую щечку, так, чтобы он не проснулся. К счастью, он не имел ни малейшего представления о том, что произошло. Беда пока что миновала его, и, хочется надеяться, так будет всегда.
Мона пошла на кухню и стала убирать со стола после завтрака. «И после выходных», – отметила она, увидев гору тарелок. Несмотря на две посудомоечные машины, они умудрились не поставить в машину ни одной тарелки и ни одного стакана.
Из ящика под раковиной она достала желтые хозяйственные перчатки и натянула их на свои потрескавшиеся руки. Запах резиновых перчаток смешался с запахом засохших объедков.
Дыша ртом, попыталась отскрести остатки детской каши. Разве вот так все должно было кончиться?
Мона слегка поскользнулась и уронила миску с кашей в керамическую раковину. Раздался грохот. Она замерла на несколько секунд, испугавшись, что ее услышит Хлоя.
Не вынимая рук из раковины, она смотрела в окно на утопающий в зелени сад.
К стене стоявшего во дворе дома был прислонен велосипед Люкке.
Храни меня Господь.
Сделав несколько глубоких вдохов, Мона взялась за молочные бутылочки.
В пятницу ее пригласили на выпускной вечер Карла, мальчика, о котором она заботилась много лет. И вот он вырос. В пятницу она также уходила на пенсию. Она вспомнила, что, когда ей пришло приглашение, она очень обрадовалась такому совпадению. А теперь одна сплошная тьма. Но ей так хочется обнять мальчишку. Она скучала по нему, скучала по всем детям, с которыми работала. Как она будет без своих золотых детей? От воспоминаний на душе стало теплее.
– Ты так шумишь. Пожалуйста, осторожнее, – в кухню вошла Хлоя.
Хлоя еще не оделась, и Моне было неприятно видеть этот обтянутый кожей скелет в одном нижнем белье.
– Извини.
– В пятницу ты разбила стакан.
Мона не хотела вспоминать, но деться было некуда. Она уронила стакан в раковину в тот же день, когда пропала Люкке. Харальд позвонил Хелене и попросил ее забрать Люкке на выходные.
Хлоя не хотела видеть у них Люкке, и бесхребетный Харальд позволял своей новой жене командовать, а дочери страдать.
Хлоя протиснулась между Моной и мойкой, и Мона вздрогнула, когда Хлоя ее задела.
Хлоя выдвинула ящик рядом с ней и принялась что-то искать.
– Людде заболел? – спросила Мона.
– Что ты хочешь сказать? – Хлоя перестала рыться в ящике.
– Я так подумала, потому что ты очень боялась, что Люкке заразит его. Ведь, наверное, поэтому ты хотела, чтобы она провела выходные у Хелены?
Хлоя посмотрела на нее своими водянистыми глазами.
Мона знала, что идет по тонкому льду. Но какое это имеет значение? Теперь уже ничего не имеет значения.
– Да, именно, – ответила Хлоя. – К счастью, с Людде все обошлось, – продолжила она и закрыла ящик.
– Но зачем ты тогда отвезла Люкке на теннис, если она так плохо себя чувствовала?
Хлоя пожала плечами.
– Не знаю. Что ты хочешь сказать? Это же не я решила отвезти ее на теннис.
«Что правда, то правда, – подумала Мона. Зато ты решила, что она должна уехать отсюда на выходные. Это ты захотела избавиться от нее, чтобы играть в семью и притворяться, что Люкке не существует».
