– Привет, это Эллен Тамм с ТВ4.
– М-м, о'кей…
– Почему ты пишешь на моей странице в «Фейсбуке», что изнасилуешь меня? Ты ведь знаешь, что это угроза? Я заявила в полицию, к тебе домой едут полицейские. Речь идет о двух годах тюрьмы. Довольно глупо угрожать кому-то в «Фейсбуке», зная, что не можешь делать это анонимно.
– Что? Ты надо мной издеваешься? Кто это?
Теперь он явно проснулся.
– Эллен Тамм. Мы собираемся показать в прайм-тайм программу, где назовем имена и адреса всех тех, кто угрожает мне в Сети. Этот разговор записывается. Я сообщила твоим родителям о времени передачи. Супер. На этом все. Спасибо. – Она положила трубку.
Джимми уставился на нее.
– Мне надо ехать. – Она села в машину. Закрыла дверь и, прежде чем повернуть ключ, сделала несколько глубоких вдохов.
Потом дала задний ход и стала выезжать из гаража. В зеркале заднего обзора она видела Джимми, который продолжал стоять и смотреть ей вслед.
Она включила радио на максимальную громкость. При повороте на улицу Тегельуддсвеген зазвонил телефон. Она приглушила радио и ответила, не посмотрев, кто звонит.
– Привет.
– Это Эллен Тамм с ТВ4?
Мужской голос. Голос показался знакомым, но она не могла понять, кто это.
– А это кто?
– Это Харальд Хёёк, папа Люкке.
Эллен притормозила. Она пыталась связаться с ним, начиная со вчерашней пресс-конференции.
– Мы не могли бы увидеться? – спросил он. – Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
Харальд провел ее в комнату, которую назвал салоном. Комната напоминала бутик-отель, и Эллен не могла понять, как в такой обстановке могут жить маленькие дети. Все было продумано до мельчайших деталей. Маленькое серебряное блюдо не случайно стояло рядом с изделием из стекла именно на этом фотоальбоме. Подушки в серой цветовой гамме были идеально расставлены, а вся комната олицетворяла элегантность. Стены украшали картины и фотографии в черных рамках. Над диваном висел портрет пожилого мужчины в массивной раме, а на стене напротив – фотография маленького мальчика в матроске.
– Садись. – Он показал на одно из трех кресел, которые вместе с диваном окружали большой стол со столешницей из латуни.
Эллен подчинилась.
– Мне очень жаль, что вам приходится проходить через все это, – сказала она.
Харальд кивнул и сел на диван. Он был одет в серый кашемировый свитер под горло и джинсы. Несмотря на темные круги под глазами и многодневную щетину, он производил приятное впечатление. У него были густые волосы и хорошая осанка.
Открылась дверь, и вошла женщина.
– Ты уже вернулась? – спросил Харальд удивленно.
Эллен обернулась и увидела высокую стройную женщину с идеально уложенными волосами.
– Это моя жена Хлоя, – представил он.
Хлоя поздоровалась с Эллен и села на диван рядом с мужем. «Настоящий скульптурный декор», – подумала Эллен.
– Я гуляла с нашим сыном, – объяснила Хлоя и положила руку на колено Харальда.
– Эллен работает на ТВ4, – заметил Харальд.
Хлоя кивнула.
– Пожалуйста, принеси нам кофе, – попросил ее Харальд.
Она быстро убрала руку и встала, чтобы взять с круглого придиванного столика серебряный кофейник.
– Спасибо, – сказала Эллен и осмотрелась. Взгляд остановился на фотографиях на боковом столике. Красивые снимки с отдыха перемежались с фото, сделанными в фотоателье. Но Люкке нигде не было.
– Тебе с молоком?
– Нет, спасибо, – ответила Эллен и перевела глаза на большой портрет, висевший на стене над диваном. Пожилой мужчина неотрывно смотрел на нее.
– Это мой папа. Он присматривает за мной, – сказал Харальд, кашлянув.
– Его уже нет в живых? – Эллен сделала глоток горячего кофе.
Харальд повернулся и посмотрел на портрет:
– Нет, он жив. Еще как жив. Я повесил его портрет как напоминание о том, что я всегда должен делать все, что в моих силах. Может быть, звучит глупо, но гостиничную сеть основал мой отец, и мне выпала честь возглавить фирму, когда он вышел на пенсию. Это только называется пенсией, на самом деле он по-прежнему сидит в правлении и принимает все решения.
– У тебя есть братья и сестры? – спросила Эллен.
– Да, старший брат.
– Он тоже работает в вашей фирме?
– Нет, он переехал в Лондон, когда наши родители развелись. У него бар или что-то в этом роде. Мы с ним очень разные. Он никогда не проявлял интереса к семейному бизнесу.
