По-видимому, Коллингвуд во время работы над биографией Кэрролла имел в распоряжении всю его переписку, все дневники и реестр корреспонденции: биография снабжена множеством цитат из этих документов. Выпускник того же колледжа Крайст-Черч, в котором учился, а потом преподавал его дядюшка, кроткий и образованный священнослужитель Стюарт Доджсон Коллингвуд создал идеализированный портрет своего прославленного родственника. Эта первая биография, вышедшая в сентябре 1898 года, то есть спустя всего семь месяцев после смерти Кэрролла, стала основным документальным свидетельством, на которое ориентировались все последующие биографы. Отчасти это объясняется тем, что письма и дневники Кэрролла не были доступны последующим исследователям во всей полноте. Но, конечно, дело не только в этом.
XIX век создал свой миф о Кэрролле, миф о том, что было дорого викторианской Англии - о доброте и эксцентричности, о глубокой религиозности и удивительном юморе, о строгой и размеренной жизни, изредка прерываемой короткими "интеллектуальными каникулами" (Г. К. Честертон), во время которых и были написаны сказки об Алисе и некоторые другие произведения. Коллингвуд в своей книге приводит проникновенные отзывы современников о Кэрролле. "Я с радостью вспоминаю и наши серьезные беседы, и то, как великолепно и доблестно он использовал юмор для того, чтобы привлечь внимание множества людей; и его любовь к детям, простоту его сердца, заботу о слугах, его духовную заботу о них"[5], - пишет один. Другой вспоминает "ту сторону его натуры, которая представляет больший интерес и более заслуживает того, чтобы о ней помнили, нежели даже его поразительный и чарующий юмор, - я имею в виду его глубокое сочувствие всем страждущим и нуждающимся. Он несколько раз приходил ко мне по делам милосердия, и я всю жизнь учился у него готовности помочь людям в беде, его бесконечной щедрости и бесконечному терпению перед лицом ошибок и безрассудств ". Третий отмечает, что "та чуть ли не странная простота, а порой непритворная и трогательная детскость, которая отличала его во всех областях мысли, проявлялась в его любви к детям и в их любви к нему, в его боязни причинить боль любому живому существу...". В предисловии Коллингвуд лаконично предваряет эти и многие другие подобные воспоминания современников Кэрролла словами: "Узнать его значило его полюбить".
После смерти братьев и сестер Кэрролла его бумаги перешли на хранение двум незамужним племянницам - Менелле и Вайолет - и оставались у них до самой их смерти (Менелла умерла в 1963-м, Вайолет - тремя годами позже). За это время многие бумаги были утеряны (включая четыре тома дневников), кроме того, отдельные дневниковые записи были вырезаны ножницами. В 1953 году тщательно отобранные племянницами фрагменты дневников были изданы в двух томах под редакцией Р. Л. Грина[6], который объясняет в предисловии, что так как Коллингвуд уже использовал при написании биографии дневники Кэрролла, "не было необходимости тщательно их сохранять - и они на много лет исчезли, вместе с остальными уцелевшими бумагами. По прошествии времени они вновь нашлись в подвале, выпав из картонной коробки; оказалось, что из тринадцати томов недостает четырех ...".
Конечно, объяснение звучит малоубедительно - да и следы ножниц в дневниках достаточно красноречивы. (В более поздние годы племянницы Кэрролла признались в уничтожении отдельных дневниковых записей.) Изданные фрагменты дневников ничем не нарушали уже сложившийся образ аскетичного ученого чудака, жившего скромной и спокойной жизнью...
Однако как бы ни скрытничали лояльные племянницы, XX век уже начинал творить свои мифы. После Великой войны (так называли англичане Первую мировую) образ Кэрролла стал неуловимо меняться. Это были годы "победного шествия" психоанализа, быстро распространившегося в Европе, Америке, России и даже в консервативной Англии. Уже в краткой "Заметке о Шалтае-Болтае", вышедшей в 1921 году в связи с новым переводом "Алисы в Стране чудес" на немецкий язык, Дж. Б. Пристли высказывал провидческие опасения относительно того, что этой книгой вскоре займется "добрая тысяча важных тевтонцев", что "на сцену неизбежно явятся Фрейд и Юнг со своими последователями, и нам предложат чудовищные тома о Sexualtheorie в "Алисе в Стране чудес", об Assoziationsstudien Бармаглота и о сокровенном смысле конфликта между Труляля и Траляля с психоаналитической и психопатологической точки зрения".
