Мария Медичи со всей свитой высадилась на сушу во Флессингене, где скончался сопровождавший ее отец Сюффрен. Ему было 76 лет, ей — 68. Следуя установленному маршруту, 12 октября она прибыла в Кёльн, вольный город, управляемый архиепископом. Питер Пауль Рубенс, некогда создавший серию картин для Люксембургского дворца, прославляющих королеву-регентшу, теперь бесплатно приютил ее в своем доме. Мария не торопилась ехать дальше. Кёльн не так уж далеко от Седана…
Девятого ноября в Брюсселе скончался кардинал-инфант Фердинанд. Ему было всего 32 года, и незадолго до его смерти у него родилась побочная дочь. Врачи объявили, что причиной смерти стала язва желудка, однако ходили устойчивые слухи об отравлении. Фердинанд серьезно заболел во время военной кампании этого года, к тому же он был совершенно измучен физически и морально. При испанском дворе у него было множество врагов, о нем распускали самые нелепые сплетни, говорили даже, что он намерен сделаться независимым правителем Испанских Нидерландов с помощью… французского короля, женившись на дочери Гастона Орлеанского. Теперь же Филипп IV и император Фердинанд III повздорили из-за того, кто станет новым наместником в Нидерландах: первый прочил на это место своего незаконнорожденного сына дона Хуана, прижитого с актрисой Марией Кальдерон, а второй — своего брата Леопольда Вильгельма. Пока же временно исполнять обязанности наместника назначили бездарного маркиза Франсиско де Мело.
«Ваш брат умер», — объявил Людовик жене, когда наконец-то появился в Сен-Жермене в ноябре: он практически не заглядывал туда с мая, мотаясь по местам военных действий на севере и на востоке. Лет двадцать тому назад, когда он в такой же лаконичной и неделикатной манере сообщил Анне о смерти отца, она упала в обморок. Но тогда она еще по сути оставалась испанской принцессой, а теперь была матерью будущего французского короля. С одной стороны, двор должен был облачиться в траур, ведь умер близкий родственник королевы; с другой — это был полководец враждебной державы… Ограничились малым, непродолжительным трауром. Дай бог, чтобы эта утрата приблизила наступление мира — но не на условиях Испании. Диктовать условия будем мы, Франция. Ее сын должен получить в наследство сильное, могучее государство.
Королева теперь боялась только одного: что муж отнимет у нее детей. Если раньше она ждала его приездов в Сен-Жермен, то теперь их страшилась. Дофину было три года, отца он видел очень редко, урывками, а потому даже не узнавал его. Занятый военными и государственными делами, Людовик не мог навещать сына так часто, как в свое время его собственный отец, а Анна Австрийская, в отличие от Марии Медичи, находилась рядом с ним постоянно и обволакивала любовью. Появление в спальне матери «чужого дяди», издававшего резкий запах немытого тела, конского пота и кожи, пугало ребенка, который ударялся в слезы, вместо того чтобы ласкаться к папеньке. Людовика, далекого от детской психологии, это злило: он подозревал, что жена-испанка настраивает дофина против него, преследуя свои цели.
Приезжая в Сен-Жермен, Людовик останавливался в новом замке, тогда как Анна с детьми жила в старом. Однажды в мае, когда он удостоил жену ночным посещением, дофина привели пожелать доброй ночи папеньке и маменьке. Увидев отца в длинной ночной сорочке и колпаке, малыш сразу же разревелся. Людовик страшно разгневался и, в чем был, ушел к себе, накинув сверху только плащ. С Анной случилась истерика; некогда гордая королева со слезами умоляла приставленную к ней «для присмотра» статс-даму госпожу де Брассак поговорить с кардиналом, чтобы тот заступился за нее. Через пару дней состоялось примирение между отцом и сыном, посредником в котором выступил епископ Лизьё: он пришел к королю «вести переговоры о мире от лица одного из величайших принцев на свете». Принц встал перед отцом на колени и произнес заученную фразу, прося прошения. Людовик, который уже привык к подобным сценам, поднял его, поцеловал и подарил собственноручно выкованную маленькую шпагу и лошадку, запряженную в повозку.
