Наконец я вспомнил, где его видел.
– Вы приходили ко мне в госпиталь?
Он кивнул.
Лифт остановился, мы вышли. Я открыл дверь номера и пропустил Пурвиса вперед. Окно комнаты выходило на юг, и было очень жарко. Ветра почти не было. Заходящее солнце позолотило облака. Его отблески проникали в мою комнату, окрасив все в оранжевый цвет.
Пурвис уселся в кресло, стоявшее у двери, бросил шляпу на ковер и достал из кармана пачку сигарет. Я швырнул полотенце на кровать и обернулся, ощутив на себе внимательный взгляд. Он рассматривал меня непринужденно и изучающе. Я почувствовал некоторое смущение. То же, вероятно, испытывает девушка, на которую впервые обратили внимание.
Он пыхнул сигаретой и поудобнее устроился в кресле.
– Чистая работа, – сказал он. – Сделайте, пожалуйста, несколько шагов.
– Так кто же вы все-таки? – спросил я.
– Да, обольщаться тут не стоит, – угрюмо покачал он головой. – Я только хотел посмотреть, как вы ходите.
– Зачем?
– Профессиональный интерес.
Я вернулся к кровати и сел на нее. А он все так же безразлично смотрел на меня, покачивая головой.
– Не повезло вам! Очень не повезло!
– Вы думаете, что открыли мне глаза? – разозлился я.
– Ни один судья на свете не присудит вам и цента… Посмотрите на себя в зеркало и представьте, какое впечатление вы произведете на двенадцать тупоголовых присяжных, если захотите, чтобы вас пожалели и признали инвалидом. Они будут гоготать, как в цирке.
– Вы пришли за тем, чтобы сказать мне то, что я и без вас знаю? Я подписал какую-то бумагу, или квитанцию, или что там еще…
– И сколько же вам дали?
– Пятьсот. И оплатили лечение в госпитале.
– Здорово же вас надули, приятель.
– Возможно, через год или два и я приду к такому-заключению. Но пока что меня уверили, что нога отлично срослась. Я могу стоять и ходить, не чувствуя никакого неудобства. Врачи уверяли, что она так же хороша, как и прежде…
– Но ведь вы прекрасно знаете, что это не так, что вы потеряли скорость. Вы теперь не звезда регби, не редкая птица, как вас называли, а обычный смертный с двумя руками и ногами.
– Не понимаю, к чему ворошить все это. Вопрос был решен два месяца назад. – И тут меня осенило. – Как называется страховая компания, где вы работаете?
– «Олд Колони». Компания по страхованию жизни.
– Но ведь это не та компания…
– Разумеется. Я полагал, что вы поняли это раньше. С компанией по страховке автомашин мы не имеем ничего общего.
– В таком случае что же вам нужно?
– Речь идет о ста тысячах долларов…
Я удивленно посмотрел на него.
– Что-то непонятно.
Он вздохнул.
– Кеннон был застрахован в «Олд Колони».
– Это понятно. Но что дальше? Он был застрахован. Но сейчас он мертв. Вам надо выплатить страховку. Мне это кажется ясным как белый день. Я, например, считаю, что из-за него потерял около семидесяти пяти тысяч долларов, не говоря уже о времени, которое прошло с момента аварии до моего выздоровления. И вы на нем потеряли большую сумму – сто тысяч долларов. Но ведь это никак не изменишь!
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если позволите.
– Что ж, валяйте! – Я пожал плечами. – Но он мертв, и тут уже ничего не поделаешь. Его похоронили еще тогда, когда я лежал в госпитале.
– Знаю. Но разве причина его смерти вас не интересует?
Я удивленно посмотрел на него.
– Вы что, не читаете газет?
– Иногда просматриваю.
– Во всех газетах было сообщение о его смерти. Погиб во время аварии. После того, как задел мою машину и сбросил ее в кювет.
– Все это так… Я ведь читал отчет дорожной полиции. Говорил с докторами, со свидетелями, которые были там, когда его увозили. Я разговаривал с вами в госпитале. А вот теперь снова пришел к вам. Что поделаешь, это моя работа. Этим я зарабатываю себе на жизнь.
– Вы не верите, что он умер от несчастного случая?
– Я этого не говорил. Я не знаю.
– Тогда в чем же дело?
– Обычная формальность. Харлан. Когда человек умирает неестественной смертью, при дорожной катастрофе например, нужно иметь все необходимые сведения. И…
– Черт возьми! Прошло уже пять месяцев, а вы все еще продолжаете что-то вынюхивать. К чему все это?
– Мы никогда не закрывали дела. И, если хотите, немного сомневаемся кое в чем. Вот мы и хотим…
