— А что, я тоже умер?
Козел хмыкнул. Это было бессердечно, но ободряюще.
— Скоро сможешь, — ответил он, если еще простоишь здесь и дождешься, что Солнце сядет. Тебе, мой мальчик, нужно уйти с этой тропы до темноты, ибо, если тебя здесь застанет ночь, ты замерзнешь. Иди же. Я тебя не задержу. Дорогу указывать нет нужды, ты не собьешься. Тропа выведет тебя к водоразделу и вниз, к источнику. А там уж придется тебе самому о себе позаботиться.
Договорив, он прыгнул, поджав все четыре ноги, на козлиную тропку, шириной с ребро, прямо над головой Людо. Солнце сверкнуло на сияющих рогах, и желтые глаза взглянули вдруг насмешливо и злобно.
— Козерог, господин Козерог! Пожалуйста, не уходите, — в отчаянии выкрикнул Людо. — Куда ведет эта тропа? Пожалуйста, скажите мне, где я и чья это страна?
— Это — моя страна, — ответил Козел, — и я обещал, что не трону тебя. Чего тебе еще? И я сказал, куда ведет тропа. Делай, как я велел. Ступай вверх, все время вверх. Другого пути нет. В Высоте — Могущество, в Скале — Сила и в Пространстве — Слава. Все время — вверх, покуда можешь двигаться, поднимайся вверх до самой Вершины. Оттуда будешь смотреть на все сверху вниз. Иди к Вершине Мира. Там я живу.
Глаза Козла были холодны и тверды, как скала.
— Прощай, — сказал он и в последний раз взглянул на мальчика.
Людо увидел, как из желтых глаз струится свет. Козел повернулся, одним огромным прыжком перемахнул через вершину зазубренного утеса и исчез. Другие козочки, словно металлические стружки, притянутые магнитом, потекли за ним: вверх по утесу, через гребень уже невидимого хребта понеслось топотание и постукивание копытцев, а вниз, шурша, покатилась осыпь. И вот уже все звуки стихли, и воцарилась тишина. Людо подбежал к подножью утеса и поглядел вверх — не видать ли стада. Нет, ничего. Ничего, кроме скал и темных теней, сгущающихся в черноту. Солнце зашло, и сразу резко похолодало. У Людо пробежал мороз по спине, и он погладил Ренти. Старый конь, прихрамывая, пошел за ним и теперь стоял, понурив голову и опустив уши, и выглядел усталым и подавленным.
— Все хорошо, — сказал Людо, пытаясь придать своему голосу такой тон, как если бы он и в самом деле так считал.
Людо попытался убедить себя в том, что он спит и что теперь в любой момент может проснуться дома, у печки. Ренти, живой и здоровый, будет стоять внизу, в теплом стойле, а это приключение ему всего-навсего приснилось. Но Людо не проснулся, даже когда от ледяного потока ветра кожа у него на шее стала гусиной, а у Ренти вздыбилась грива. Людо сглотнул ком, стоявший в горле, крепко взял лошадь за повод и произнес бодро и довольно громко:
— Пошли! Козерог велел подняться на вершину до темноты, а сейчас уже почти стемнело. Делать нечего, попытаемся. Держись, Ренти, не пропадем.
Так и вышло. Но когда они преодолели последний подъем к вершине, мальчик выдохся и лошадь уже хромала не на шутку. И вдруг — вот она, Вершина! Устав делать зигзаги между крутыми каменистыми, покрытыми снегом осыпями и утесами, что возносились в черное небо, словно башни, тропинка неожиданно покатилась вниз, сгустились сумерки и Людо подумал, не сделать ли им привал, как вдруг вспомнил другое наставление Козла. «Идите к источнику!» Неужели они услышат звук воды? И еще Козел сказал, если ему можно доверять, что, коли они доберутся до источника, то там будут в безопасности, во всяком случае, можно будет напиться, заползти под какой-нибудь камень и укрыться до утра. Людо схватился одной рукой за свой пустой желудок, а другой повел Ренти — вниз по сыпучей сланцевой тропе. Конь спотыкался и поскальзывался от изнеможения, как вдруг, словно чириканье птиц, в черном пустом воздухе они услышали журчание воды и поняли, что дошли до источника.
