— Даже ребенок не за один день учится ходить, — напоминала она.
Вода плавно обтекала его тело, мягкими волнами ударялась ему в уши, нежила его. Пение воды заглушало человеческую речь. Шум исчезал в забытье и покое — в покое, полном чистейшего молчания.
Каким-то образом он почувствовал ее присутствие и поднял голову, чтобы увидеть ее без одежды. Даже в старости Цапля была хороша собой. Ее груди, хотя и обвисшие от возраста, все еще были привлекательны, так же как ее плоский живот никогда не рожавшей женщины. А уж о таких стройных руках и ногах мечтала бы любая красавица!
А Пляшущая Лиса? Как она будет выглядеть в возрасте Цапли? Он попытался вызвать в сознании ее образ. Бедра ее двигались, глаза обещали счастье… Его охватило влечение. Плоть его возбудилась.
Он представлял себе, как плывет она по этой заводи, легко и свободно, словно летящая чайка, как отливают на солнце ее иссиня-черные волосы, широкими волнами падая на покатые плечи, как стекают капли воды с ее загорелой спины, как набухают ее груди. Вот она приближается к нему, легко касается его рукой… Он поворачивается к ней, обнимает ее, их ноги переплетаются. Сейчас, сейчас она откроет ему свое лоно — и тогда…
— Что у тебя на уме? — спросила Цапля, прервав его мечты. От неожиданности он хлебнул воды, закашлялся и, потеряв равновесие, опрокинулся на спину.
Цапля бросила взгляд на торчащую из воды мужскую плоть Волчьего Сновидца. В глазах ее вспыхнул недобрый огонек.
— Нет уж, для этого я старовата… Даже с таким красавчиком, как ты.
Он покраснел и нырнул глубже под воду, желая скрыть свой позор.
Она засмеялась и тоже нырнула; ему пришлось еще раз повернуться, чтобы спрятать от нее свое сокровище.
Наконец ее голова появилась над поверхностью воды. Моргая, она отерла с лица мелкие капли.
— Я все же мужчина! — объяснил он, скрывая замешательство под личиной гнева. — Тут уж никакие Сновидения не помогут.
— Да уж конечно, ты мужчина! — сухо кашлянула она. — Кажется, у всех вас Только одно на уме! — Помолчав, она добавила:
— Но уж прости старуху! Когда люди совокупляются, это — часть Танца.
Стоя по подбородок в воде, он руками создавал вокруг себя волны, стараясь таким образом скрыть от глаз Цапли свое тело. Постепенно страсть его охладилась; он почувствовал себя лучше.
— Я не о тебе думал.
Она села на камень, оставаясь по пояс в воде.
— А, о молодой женщине? — Она оглянулась на ивы еле видные отсюда сквозь струи гейзера. — Женщина эта ждет тебя?
— Нет… Кричащий Петухом взял ее в жены. — Он залился краской смущения. — Она поела волчьего мяса, приняла мой Сон… но ушла с ним. Жена не должна…
— Уходить с другим мужчиной, — закончила она. — Не должна, но могла бы…
— Это принесло бы ей бесчестье. Она бы никогда…
— Скорее она боялась Кричащего Петухом. Страхом он и держал ее. — Цапля выжала мокрые волосы. — Что это я вижу у тебя в глазах? Несчастная любовь?
— Не надо об этом, — оборвал он. Боль разлуки с Пляшущей Лисой снова обожгла его. Цапля кивнула:
— Я не хочу ранить тебя… Ее любовь — это твое бремя.
— Бремя? — удивился он. — Да это мое единственное утешение.
— Думаю, скоро ты будешь смотреть на это иначе.
— Разве сама ты никогда не любила? А твой Медвежий Охотник? — выпалил он и тут же пожалел о сказанном.
Она задумчиво поглядела на него и, немного помолчав, ответила:
— Да, любила. Все бы для него отдала. Хотела убить Обрубленную Ветвь, когда она увела его от меня.
— Почему же ты не вернулась? И… да ведь с твоей красотой ты бы могла найти себе любого… любой мужчина согласился бы поселиться здесь с тобой.
Она покачала головой и вздохнула:
— Нет, никаких мужчин. — Поглядев на небо, она безмолвно пошевелила губами, а потом произнесла:
— Волчий Сновидец, ты должен это знать. Сны — настоящие Сны — не оставляют места для любви. Когда мужчина и женщина вдвоем, они — часть друг друга. Радости и беды другого становятся твоими. Рождаются дети. Этого не миновать. Дети требуют заботы — и больше уже ни на что не остается сил. Чтобы превратить дитя из звереныша в человеческое существо, нужна тяжкая работа. Дети не могут ждать, они требуют тебя сию минуту. И уж тут не до Снов, коли ребенок хочет есть, или задает вопрос, или порезался острым камешком.
