Свежий ветер поднимал на реке белоголовые волны и шевелил обшлага рукавов Ледяного Огня. Со своего высокого камня он хорошо видел противоположный берег Большой Реки — неровный и изрезанный. На холмах проглядывала бледная зелень. Далеко на востоке сверкала белоснежная громада Великого Ледника. А дальше уходили в облака заснеженные горные вершины. Наступала середина Долгого Света. Жизнь наполнила землю.
Караваны гусей тянулись к югу по лазурному небу. Птицы вились над водой, высматривая рыбу. Былые надежды пробудились у него в груди при взгляде на них.
— Ты уже десять дней не сводишь глаз с белых гусей, — сказал Красный Кремень, подойдя к нему сзади. Ледяной Огонь даже не обернулся.
— Птицы — это удивительные существа… Представь себе, что они увидят там… — Он поглядел на юг. Гуси тем временем скрылись за горизонтом, их крики понемногу стихли.
— От этих птиц шуму много. Да и глупые они. Подсунешь им набитое травой чучело белого гуся — и вся стая полетит прямиком к тебе в сеть.
Ледяной Огонь обернулся и, прищурившись, поглядел на своего приятеля:
— Я думал, ты по делу меня беспокоишь.
— Ты два дня не ел, вот что. Лунная Вода тревожится о твоем здоровье.
— Твоя дочь вечно тревожится о моем здоровье. Будь я лет на двадцать моложе — подумал бы, что она глаз на меня положила.
Красный Кремень, не изменившись в лице, сложил на груди руки.
— Ей не нужно, чтобы ты был на двадцать лет моложе.
Ледяной Огонь повернулся и снова стал глядеть на летящие гусиные караваны.
— Я уже был однажды женат… а потом было это видение. На одну жизнь женщин довольно.
Красный Кремень подошел поближе, шаркая ногами по гальке.
— Я пошутил насчет Лунной Воды. Но она бы не отказалась, ты знаешь. Она восхищается тобой с детства с тех пор как ты носил ее на руках и рассказывал ей свои истории.
Ледяной Огонь рассмеялся при воспоминании о круглолицей визжащей девочке, о том, как развевались ее волосы, когда он подбрасывал ее кверху и ловил.
— Ей бы кого-нибудь помоложе.
— Хватит о Лунной Воде. Ты чем-то озабочен? — Красный Кремень опустился на камень как раз напротив своего друга. — Что с тобой, Почтенный Старейшина? Что ты здесь ищешь? Что ты хочешь поведать нам?
Ледяной Огонь обхватил рукою колено и потянулся вперед, не отводя глаз от южного горизонта. Даже отсюда он видел, как возвышаются там холмы. Темно-синяя речная вода текла по гальке, белая пена окружала пороги. Не день и не два молил он Великую Тайну даровать ему видение, которое объяснило бы ту боль, то неизбывное напряжение, которые томили его душу. Но не было ответа.
— Я не могу сказать тебе. Только вот… — произнес он, поднося к груди морщинистую руку, — я это вот здесь чувствую. То, чего я так долго ждал, настает, старый друг мой.
— Хорошо это иди плохо? Ледяной Огонь криво улыбнулся:
— Ни хорошо, ни плохо.
— Тогда что же?
— Тропа Великой Тайны открывается перед нами. К добру это или к худу — кто знает? То, что случится, будет не похоже на то, что мы знали прежде. И сами мы тоже изменимся.
Красный Кремень слушал его, слабо кивая. На его морщинистом лице появилась недоверчивая улыбка.
— Когда ты эдак говоришь, я слова слышу… А что ты хочешь сказать, мне порой невдомек.
Ледяной Огонь ласково улыбнулся. Положив ладонь на руку своему старому другу, он сказал:
— Я и сам не понимаю. Только какая разница? Мы все равно ничего не можем изменить.
