— Довольно! — воскликнула Цапля, взмахнув рукой. Охота закончилась. Чары исчезли. Карибу повернулись и ускакали сквозь ряды женщин, поднимая копытами столбы снега.
Раненая молодая олениха, припадая на одну ногу, подошла к Цапле и смиренно стала пред ней. Старуха подняла копье и прицелилась. Олениха повернулась, подставляя плечо для милосердного удара.
В тишине слышно было сбивчивое дыхание умирающего животного.
Бегущий-в-Свете глубоко вздохнул, сам не понимая, как это он так запыхался. Цапля, встретившись с ним глазами, с удивлением и интересом глядела на юношу.
— Ты сам-то понимаешь, что ты сделал? — спросила она. Вопрос этот гулким эхом отозвался в его душе.
Он покачал головой:
— Что?
— Ты спел им окончание песни. Ты сам! Бегущий-в-Свете поглядел на серые камни, все так же равнодушно нависающие над обагренным кровью снегом. Боль оленихи все еще стояла в его груди.
— Прости, Мать, — сдавленным голосом произнес он, глядя на мертвое животное.
Долгая Тьма шла на убыль. Духи, что живут в клубящемся дыхании Ветряной Женщины, уходили на север, а с юго-запада приходили другие ветры, потеплее. Снег стал сырым и вязким. Горы на западе белоснежно сверкали — в те редкие дни, когда солнце выходило из облаков. С остроконечных горных пиков стекали водные потоки. К северу бежала огромная бурная река. Волны с шумом перекатывались с камня на камень.
Время от времени Народ охотился на карибу и — что было особенно славно! — на небольшие стада мускусных быков, обитавших в предгорьях. Мясо этих животных всегда было жирным и приятным на вкус, даже в этот ужасный год.
— Мамонта не трогайте, — предупредила Цапля, видя как старый могучий зверь спускается к заводи. — У него, конечно же, есть и самочки, и мамонтята — только я их приманивать не буду. Я их всех знаю.
Так или иначе, люди собирались с силами. Они вываривали каждого убитого зверя до костей, собирая каждую каплю жира — скудного после таких долгих и суровых холодов. Постепенно лица их округлились, тела стали упитанней и здоровее.
Издающий Клич радостно смеялся и напевал: он нашел здесь вкрапления крупнозернистого кварца, из которого можно было высекать длинные наконечники для копий. Лучший во всем Народе каменотес, он опытным взглядом изучал остроконечные камни, прежде чем отколоть толстый кусок кварца, — потом он ловко обтачивал эти грубые заготовки своим каменным молотком.
— Хороший материал! — заметил он Поющему Волку. — Смотри, какой славный камень — широкий, удобный для работы.
— Немного же тебе надо для счастья, — покачал годовой Поющий Волк.
— Ага. — Издающий Клич и не думал спорить с этим. Он достал из сумки олений рог. Он использовал его как инструмент для обточки каменных заготовок. Несколько ловких движений придавали грубому куску камня нужные очертания, превращая его в тонкий, удлиненный, двояковыпуклый предмет. Прежде чем начать работу, он спел священную песнь. Одна за другой заготовки приобретали правильную форму. Большую их часть он клал в мешок — на будущее. Все они выглядели на первый взгляд похожими друг на друга, но одни предназначались для ножей, другие — для скребков или резцов, из третьих он собирался смастерить наконечники для копий.
— Приятно видеть, как ты опять работаешь! — произнес Поющий Волк, присаживаясь рядом.
Издающий Клич присвистнул. Он и впрямь приободрился, принявшись за любимое дело.
— Знаешь, ведь в камень переселяется человеческая душа… Это так удивительно! Когда работаешь с подходящим камнем — как вот этот кварц, к примеру, или хороший известняк, — на душе веселее!
Подготовив основу, Издающий Клич стал затачивать наконечник кусочком рога и лоскутком кожи. Он загрунтовал острые края заготовки песчаником, приготовив точку опоры для рогового резца. Это позволяло ему точнее отмерять длинные полосы, которые он срезал с камня. В конце концов получилась плоская пластина в ладонь шириной, с одним острым концом. Он еще раз покрыл края наконечника грунтом, чтобы не порезаться когда будет надевать его на рукоятку.
— А сейчас, — восхищенно прошептал он, — это и впрямь красиво!
— А вот и рукоять для него, — отозвался Поющий Волк, указав на беспорядочно разрезающие небо березовые ветви. Собрав три дюжины, он разложил их на земле и стал готовить свои инструменты. Он собрал несколько тонких и острых осколков из кучки, лежащей у ног Издающего Клич. Этими острыми костяными осколками он резал дерево, подгоняя его к краям наконечника. Потом он счистил кору с дерева, срезал сучки и закалил прутья на маленьком огне. Отобрав лучшую из деревянных заготовок, он протянул ее Издающему Клич — вот рукоять для его великолепного наконечника!
