Нашему пароходику «Конкорд» потребовались почти сутки, чтобы добраться от Порт-Вила до Танна. Команду этого древнего суденышка составляли пожилой капитан — полуангличанин, полуфранцуз, однорукий механик-француз и шесть матросов-меланезийцев. К ночи поднялся сильный ветер, и «Конкорд» стал угрожающе раскачиваться. Черные потоки воды то и дело перекатывались через корму, когда нас настигали большие волны. Капитан с рулевым оставались на мостике, меланезийцы укрылись на баке, а все остальные пытались уснуть в единственной каюте. Однорукий механик на протяжении ночи дважды вылетал из своей койки и с оглушительным грохотом падал на стол посередине каюты. Перед самым рассветом он свалился в третий раз и решил больше не влезать на койку, а пробрался к плите в углу и поставил на нее огромную кастрюлю. По разнесшемуся через несколько минут сильному запаху можно было судить, что он подогревает не очень свежее кэрри[9]. Раза два, когда пароход качало особенно сильно, неаппетитная смесь разливалась и гасила горелку. Однако механик, который, очевидно, был в очень хорошем настроении и все время тихонечко насвистывал, собирал все обратно в кастрюлю и вновь зажигал газ. Клубы пара с тяжелым пряным запахом заполнили всю каюту. Не было никакой возможности дать доступ свежему воздуху, так как через открытые иллюминаторы волны захлестнули бы каюту. Я вцепился руками и ногами в койку, чтобы не свалиться в лужи похлебки и морской воды, плескавшейся по полу. Когда механик, высоко подняв кастрюлю, с акробатическим искусством проскользнул к столу и объявил, что завтрак готов, я с огорчением почувствовал, что не в состоянии присоединиться к нему.
«Конкорд» бросил якорь в небольшом, окруженном рифами заливе, у местечка Ленакел, на западном берегу острова. Чтобы встретить нас, а также получить почту и грузы из Порт-Вила, на берегу собрались представители британской и французской администрации, учитель школы пресвитерианской миссии и австралиец-плантатор Боб Пол. С Бобом Полом мы разговаривали по радио из Порт-Вила, и он предложил нам остановиться у него. Этот высокий, худой мужчина с волосами песочного цвета, маленькими усиками и обманчиво мягкими манерами был владельцем единственной крупной плантации на острове. Земли у него здесь было больше, чем у любого другого европейца. Для того, кто собирался беседовать с таннанцами о Джоне Фруме, Пол был идеальным хозяином. Остановившись у правительственного чиновника или члена миссии, мы зарекомендовали бы себя противниками культа и вряд ли смогли убедить местных жителей рассказать о своих верованиях. А Боб Пол всегда старался оставаться нейтральным по отношению к Джону Фруму, не поддерживая движения, но и не осуждая его.
— Большинство несчастных людей так или иначе обращается к религии, — говорил Пол. — В настоящее время таннанцы очень несчастны и находятся в полной растерянности. Зачем препятствовать их попыткам создать свою религию, пока они никому не мешают?
Боб только однажды вмешался в деятельность приверженцев культа. Это случилось во время последнего и наиболее драматического эпизода в истории движения Джона Фрума, когда была создана Таннанская армия. Однажды Боб рассказал нам об этом. Мы сидели у него в саду на берегу моря, вдали разбивались о рифы синие волны Тихого океана.
— Впервые я увидел эту армию, когда поехал на противоположный берег острова, чтобы закупить копру.
К своему удивлению, на поляне возле деревни я встретил отряд мужчин, занимавшихся строевой подготовкой. На них были военные кепи американского образца, длинные брюки, заправленные в высокие ботинки, и куртки с написанными поперек груди буквами «Т. А.» (что означало Таннанская армия), а под ними «U.S.A.». В руках они держали ружья, искусно сделанные из бамбука, в форме американского карабина, с длинным бамбуковым штыком. Выправка их была безупречна. Некоторые парни служили в полиции и, очевидно, поделились своим опытом с другими. Тогда я не придал этому особого значения. Они ведь никому не причиняли вреда.
