Послушайте... Каждое утверждение важно. Сначала суфий говорит: «Я — человек с небес». Это совершенно бессмысленное утверждение, всецело философское утверждение. Его нельзя никоим образом ни доказать, ни опровергнуть. Он говорит абсурдную нелепицу, но монарх помнит свои слова «Я верю тебе» и легко произносит их, потому что ничто не поставлено на карту. Поэтому люди так любят метафизику, философскую аргументацию. Они счастливы, потому что ничто не поставлено на карту. Какое это имеет значение? Если он говорит: «Я пришел с небес», — хорошо, это совершенно нормально. Монарх не изменится от этого, монарх ничем не рискует.
Поэтому люди отправляются слушать великие речи о Боге, душе, эзотерических принципах, астральных телах, тонких телах и получают от них большое удовольствие. Для таких людей теософия обеспечила массу литературы. Они всегда говорят о том, что не имеет значения.
Однажды Мулла Насреддин сказал мне: «Я и моя жена никогда не спорим».
Я не мог в это поверить! Это казалось почти невозможным, чтобы муж и жена не спорили. Я сказал: «Мулла, как вам это удается?»
Он ответил: «В день нашей свадьбы мы приняли решение: я буду говорить только о важных, возвышенных вопросах, а она позаботится о мелочах».
Я спросил: «Например?»
Он ответил: «Например, какой дом купить, какую машину приобрести, в какую школу отправить детей, какую одежду мне носить, каким бизнесом заниматься — это все мелочи. Их улаживает моя жена».
Я удивился: «Что же подразумевается под возвышенными, важными вопросами?»
Он ответил: «К примеру: существует ли Бог, будет ли война — подобного рода вещи, важные вопросы. Я принимаю решения о важном, а она разбирается с мелочами».
У монарха нет с этим проблем. Это так значительно, пусть суфий говорит об этом. Суфий говорит:
«Я — человек с небес».
«Я верю тебе», — ответил монарх.
Суфий продолжил: «Обычные люди пытаются добыть знаний, у суфиев же их так много, что они стараются ими не пользоваться».
Теперь он постепенно спускается вниз. Это все еще великое утверждение, но не такое великое, как первое. Но монарх по-прежнему не затронут. Все остается вне сферы интересов монарха.
«Я верю тебе», — сказал монарх.
Тогда суфий сказал: «Я лжец».
«Я верю тебе», — повторил монарх.
Должно быть, он был очень счастлив это произнести, потому что это то, что он хотел сказать. Когда мастер говорил: «Я пришел с небес», и когда он сказал: «Суфии обладают столькими знаниями, что в то время, когда обычные люди ищут знаний, суфии стараются найти способы не использовать их, потому что их так много», должно быть, в глубине души он думал, что этот человек лжец. И суфий уловил этот момент. Он говорит: «Я лжец».
Это великий эксперимент по чтению мыслей. Вот что монарх произнес про себя — что это был лжец. Но монарх по-прежнему упускал, он не видел, в чем суть.
«Я верю тебе», — сказал монарх.
Суфий продолжал: «Я присутствовал при твоем рождении».
Теперь он подходит ближе, но начинает с самого начала, с первородного крика. Он говорит: «Я присутствовал при твоем рождении». Теперь он приближается к монарху, но начинает с самого начала, с азов — «...при твоем рождении». По-прежнему не так много поставлено на карту. Даже если он присутствовал, какое это имеет значение?
«Я присутствовал при твоем рождении».
«Я верю тебе», — сказал монарх.
«И твой отец был крестьянином», — сказал суфий.
«Это ложь!» — закричал монарх.
Теперь он совершенно забыл. Это было первое утверждение, действительно сделанное о нем — не совсем о нем, но о его отце, но он подошел ближе. И тут же монарх обо всем забыл. За один миг он забыл, что должен был говорить: «Я верю тебе». И немногое стояло на кону, лишь простой предрассудок. Что не так в том, что твой отец — крестьянин? Лишь маленький предрассудок: «Я принадлежу к великой династии. Мой отец был монархом, отец моего отца был монархом — мы всегда были монархами!»
«Я присутствовал при твоем рождении».
Суфий подходит ближе. Затем он коснулся его границ.
«И твой отец был крестьянином...»
Он еще ничего не сказал о самом монархе — монарх обнажил бы свой меч, если бы суфий сказал: «Ты вор!» Он мог бы наброситься на суфия.
