Поравнялись с часовым. И тут дед (как потом выяснилось, его фамилия была Глухенький) внезапно остановился, кивнул головой на Балицкого.
— А ну‑ка возьми этого… Шляется тут, Комсомольскую спрашивает… Болыиевицкие названия почитает…
«Бежать? — пронеслось в голове Балицкого. — Поздно… Ну, Грицько, держись!..»
— Ты что же это, батя? — прикидываясь удивленным, сказал Григорий. — За что?
— Иди, иди, — огладил бороду старик и прищурил глаз. — Зараз там разберутся. Пришла наконец наша власть!..
Подталкивая в спину стволом автомата, часовой повел Балицкого к коменданту.
Впервые Григорий так близко видел врага. Он стоял перед ленивым тучным офицером. Офицер сидел за столом, молча посматривал на Балицкого, курил сигарету и пускал дым через ноздри. Наглядевшись, он что‑то сказал часовому, который тотчас же вышел.
Вскоре в комнате появился переводчик — тщедушный человечек с тонкой гусиной шеей. «Что‑то, сдается, знакомое лицо, — подумал Григорий. — Где мы с ним встречались? »
Офицер начал допрос: «Кто такой? Откуда? Почему здесь? »
— Я учитель. Жил и работал в Холмах, — спокойно объяснил Балицкий. — Сейчас там беспорядки, школы не работают. А здесь, в Мене, я слышал, новые власти вскоре собираются открыть школу…
— Да, это так, — важно кивнул комендант.
Часовой быстро, привычными движениями обыскал Григория, положил перед комендантом блокнот, узелок, в котором, оказались десяток яблок и ломоть хлеба. Комендант перелистал блокнот.
— А зачем тебе эта… Комсомольская? А?..
— В Мене я впервые, господин комендант. Остановиться мне негде, а на Комсомольской — вот только номера не помню — живет мой приятель по университету. Думал, переночевать у него, а завтра собирался прийти к вам просить работу. Я без работы прожить не могу.
— Да, я думаю открыть школу с 15 октября. Придешь через денек зарегистрируешься. А там увидим.
И комендант швырнул Григорию блокнот…
Балицкий пошел было к двери.
— Стой! — вдруг крикнул переводчик, — а ты в Чернигове не работал?
— Нет, — твердо ответил Григорий.
— Ой, брешешь!.. А и впрямь, разве ты не работал в Чернигове?
— Нет, в Чернигове бывал на совещании учителей, а работать не работал.
— А в Шостке?
— Ив Шостке не бывал.
— Теперь Григорий уже припомнил, кто его допрашивает: это был преподаватель немецкого языка из шосткинской школы. Некоторое время Балицкий работал в областной газете, ездил по всей области, видел в школе и этого типа… Хорошо еще, что предатель никак не может свести концы с концами в собственной памяти.
— Ну как? Все? — нетерпеливо спросил комендант.
— Я, видно, обознался, герр комендант, — угодливо наклонился переводчик, — спутал с кем‑то…
— Марш! — крикнул комендант Балицкому.
— Ты наведывайся, — крикнул вслед переводчик.
— Обязательно, а как же! — откликнулся Балицкий…
Он вышел на улицу. Предатель–старйк, который привел его в комендатуру, сидел на лавочке неподалеку от часового и деловито крутил козью ножку. Проходя мимо него, Григорий отвернулся.
«Обожди, иуда! Может, еще не так свидимся!» —подумал он, стискивая зубы…
Но… беды, которые поджидали Балицкого в Мене, еще не кончились.
Он отложил свое свидание на Комсомольской, а пока решил заглянуть на вокзал: Попудренко приказал выяснить, что происходит на железной дороге…
На менском вокзале было шумно. Только что прибыл воинский эшелон. Григорий стал на перроне и принялся быстро подсчитывать вагоны, платформы с орудиями, прикидывать количество солдат.
— Что делайт?! — гаркнул кто‑то вблизи. — Хенде хох!..
Балицкий оглянулся. Тускло поблескивая, на него смотрел ствол автомата. А солдат полевой жандармерии с жестяной бляхой на груди уже ощупывал его карманы. Григория отвели в здание вокзала и заперли в темной каморке.
Вечером его повели в комендатуру. Снова предстал он перед комендантом, который на сей раз смотрел на «учителя» зло и подозрительно.
— Ты зачем шлялся на вокзале?
— Собирался там переночевать. В дом‑то никто не пускает.
Комендант в упор рассматривал Григория… Не известно, чем бы все это кончилось, если бы в этот момент в кабинет не ввалились несколько гитлеровских офицеров. Они шумно поздоровались с комендантом и, как догадался Балицкий, потребовали ночлег и ужин.
