Вечером он обедал в холодной столовой Онслоу-меншнс. Напротив него, на другом конце длинного стола из полированного красного дерева, сидела леди Дрейпер. Как обычно, оба молчали. Сэр Артур очень любил свою жену, сердечную, преданную, мужественную женщину, принадлежавшую к тому же к весьма знатному роду. Но он считал её восхитительно глупой и невежественной, именно такой, какой и подобает быть женщине из респектабельной семьи. Никогда она не задавала мужу неуместных вопросов, касающихся его служебных дел. Казалось, ей нечего было рассказать ему и о себе. И это давало чудесный отдых мысли. Но в этот вечер она неожиданно спросила его:
— Надеюсь, вы не осудите молодого Темплмора? Это было бы чудовищно!
Сэр Артур, слегка шокированный этими словами, поднял на свою супругу удивлённый взгляд.
— Но, дорогая моя, это не касается ни меня, ни вас: решение выносят присяжные.
— О, — мягко возразила леди Дрейпер, — вы прекрасно знаете, что присяжные поступят так, как вы захотите.
И она полила мятным соусом кусок вареного мяса.
— Мне было бы очень жаль эту милую Френсис, — продолжала леди Дрейпер. — Её мать дружила с моей старшей сестрой.
— Всё это, — начал сэр Артур, — не может ни в какой мере повлиять…
— Конечно, — живо возразила жена. — Но, — добавила она, — ведь Френсис — такая милая девочка. И было бы слишком несправедливо отнять у неё мужа.
— Конечно, но всё-таки… Правосудие его величества не может принимать в расчёт…
— Мне иногда приходит в голову, — сказала леди Дрейпер, — не бывает ли то, что вы именуете правосудием… Я хочу сказать, что в тех случаях, когда правосудие несправедливо, мне приходит в голову… Вас никогда не тревожат такие мысли? — спросила она.
Столь неслыханное вторжение леди Дрейпер в самую суть его чисто профессиональных дел настолько поразило сэра Артура, что он не сразу нашёлся что ответить.
— Да и вообще, по какому праву, — продолжала она, — вы пошлёте его на виселицу?
— Но, моя дорогая…
— В конце концов, вы же сами прекрасно знаете, что он убил всего лишь маленькое животное.
— Ну, положим, этого ещё никто не знает…
— Простите, но всё указывает на это.
— Что «всё»?
— Не знаю. Это само по себе вполне очевидно, — ответила она, изящным движением поднося к губам ложку, где, как живой, трепетал кусочек розоватого бланманже.
— Что именно очевидно? Право же, вы меня…
— Не знаю, — повторила она. — Хотя вот вам: они даже не носят на шее амулетов.
Должно быть, позднее сэру Артуру не раз приходило на ум замечание его супруги; возможно, оно в какой-то мере определило его поведение на суде — настолько оно совпадало с его собственной мыслью: есть ли табу у тропи?
Но в эту минуту замечание супруги показалось ему нелепым, и только. Он воскликнул:
— Амулеты! А разве вы сами носите амулеты?
Леди Дрейпер с улыбкой пожала плечами.
— Порой мне кажется, что да. Я хочу сказать, иногда мне кажется, что ношу. А разве ваш прекрасный судейский парик, в конце концов, не тот же амулет?
Подняв руку, она остановила готовое сорваться с его губ возражение. И он не без удовольствия — в который раз! — заметил, какая у неё тонкая, белая, ещё очень красивая рука.
— Я вовсе не шучу, — сказала она. — Я думаю, у каждого возраста есть свои амулеты. И у народов также. Конечно, молодым нужны амулеты попроще, другим, постарше, — уже более сложные. Но они, я полагаю, есть у всех. А вот у тропи, как вы видите, их нет.
Сэр Артур молчал. Он с удивлением смотрел на свою жену. А она продолжала, складывая салфетку:
— Амулеты совершенно необходимы, если во что-то веришь, не так ли? Если же ни во что не веришь, то… Я хочу сказать, что можно не верить в общепризнанные истины, но это не значит… Я хочу сказать, что даже вольнодумцы, которые утверждают, что ни во что не верят, и те, как мы видим, ищут что-то, не так ли? Одни… изучают физику… или же астрономию, другие пишут книги, а это и есть, в сущности, их амулеты. Таким образом, они… Ну, словом, это их убежище против всего того, что нас так пугает, когда мы об этом думаем… Вы согласны со мной?
Он молча кивнул головой. Она рассеянно вертела салфетку, продетую в серебряное кольцо.
