Момент истины. Два войска схлестнулись как лютые морские волны. «Урагх!» Сабли разили направо и налево, рубили мертвяков на куски. Но и враг был силён, причем не только численностью. Воспалённые остатки душ заряжали тела яростью, а ярость придавала рукам силу! Мощными ударами сбивали шершней с лошадей, ломали хребты, хватали за горла… К тому же морвоши покрупнее были вооружены и их оружие остро. Черные ятаганы, кинжалы, когтистые кастеты. Лилась кровь… С десяток тварей кинулись на сотника, окружили, убили под ним коня. Сотник упал, всё ещё держа знамя, с трудом встал, взмахнул саблей, дико заорал… Поздно. Вокруг — лютая сеча, а телохранители лежали мёртвые. Варвар отбивался как мог, но морвоши навалились зловонной массой, повалили на землю и задушили. Изорвали знамя — от него остались лишь клочья.
— Батташ, там нашим приходится худо! — сообщил один из шершней, прискакав к Главнокомандующему. — Пошли подкрепления!
— Не нужно. Пускай отступают! Заманим трёхруких подальше от их хозяев маразутов. Сила хозяев подпитывает мертвяков.
Всадник быстро отдал честь и умчался на передовую.
— Батташ. Батташ!
— Чего тебе, Найпа?
— Мы должны испытать Оружие…
— Бессмысленно испытывать на морвошах. Нужно поберечь его силу для маразутов. А морвошей изрубят кузуни — саблями.
«Э, ребята, пахнет жареным!» Передовой отряд в спешке отступал. Да что там отступал — бежал! Варвары озирались, пучили раскосые глаза — от морвошей не уйти. Те, пешие, были быстрее лучших человеческих лошадей. Настигали шершней, и нападали — по десять, двадцать, тридцать на одного. Сбрасывали с сёдел, вопили, и разрывали на куски. Но теперь хозяева были далеко, и мертвяки постепенно слабели… Батташ сощурился.
— Тес-Нур! Настало твоё время, господин. Покажи трёхруким где их место!
Тес-Нур поднял синее знамя с золотым орлом, символом доблестного Шанивы, сына Буривая, покровителя элитных кузунийских отрядов. «За Город, за Княгиню! Вперёд» Мощный отряд помчался в бой. Бряцали доспехи, развевались конские хвосты на шлемах воинов, ржали кони. «До конца!» Морвоши заметили, что на них надвигается Судьба, и отвлеклись от преследования шершней. Мертвяки не ценили свою «жизнь», ведь жизнью это назвать нельзя. Но всё равно хотели существовать как можно дольше — чтоб утолять жгучую ненависть убийствами. Теперь, однако, «празднику» пришёл конец… Кавалеристы налетели на врага как орел на старого злобного шакала. На землю падали разрубленные тела, клинки запятнались липкой серой кровью. Да, мёртвое убить нельзя, но если искрошить на мелкие куски, силы покидают тело. Впрочем, морвоши бились отчаянно и зло: вопили, бросались прямо на клинки, хватали людей за руки, хватали коней за поводья, плевались ядом. На каждого человека — десятки тварей. Но куда им, воспалённым от злобы огрызкам, против элиты? Бронированный отряд одолевал: клинки разили быстро и метко, рассекали врагов пополам, кони крушили их копытами. Кавалеристы прорубались через толпу, оставляя кровавый след. Силы мертвяков таяли… Вскоре всё было кончено.
— Кумай!
— Урагх!
— Мы сделали это, — Батташ взглянул на Тес-Нура и отдал честь.
— Да. Хорошо, что трёхрукие «клюнули» и ввязались в погоню. Сидели бы рядом с хозяевами, нашим пришлось бы ой как нелегко.
Варвар поднял бровь:
— А разве было легко?
Тем временем прискакал ещё один отряд разведчиков. Испуганные, на взмыленных конях, они громко кричали:
— Батташ, Тес-Нур! C левого фланга надвигается отряд Теней! Небольшой, около cотни.
Тес-Нур обратился к своему младшему брату, высокому красавцу Луривуну:
— Ну что, братец, вот и твой шанс прославиться. Веди в бой пехоту, разберись с тенями!
— Есть! — Луривун белозубо улыбнулся. — Можешь на меня рассчитывать.
— Осторожней там, не подставляй голову…
Парень издал боевой клич, пришпорил коня и ускакал. Вскоре пехота пошла в бой. Хорошо вооруженная, обученная, решительная. Но, по сравнению с кавалерией, увы, медленная. Чаще всего гибли на войне именно пехотинцы…
Разведчик продолжил доклад. Лицо красное, покрытое потом, глаза выпучены.
— Мы подстрелили молодого маразута. Он рассекал стрелы, но четыре всё-таки попали. Здоровяк разозлён, отбился от своих, и прёт сюда!
