— Будем. Но… — Батташ взглянул исподлобья. — Ты кого назвал жирными занудами? Кузуни наши друзья, мы дружим с ним против сил Тьмы! У меня много приятелей кузуни, — икнул. — выбирай выражения, дружище.
— А то что? — мощная рука легла на рукоять кривого меча. — доложишь Княгине?
— Нет. Побью.
Ветер подул сильнее, прошелестел по улице сухими листьями. Собаки затихли. Вдалеке грозно ударил гонг — два часа ночи. По кузунийским верованиям — с двух ночи да четырёх утра — время Тьмы, самая глухая ночь перед Рассветом. Таинственные и непостижимые часы Тишины. Когда нельзя заключать договоры, принимать важные решения и делать серьёзную работу.
— Нам пора в казармы, Батташ. И не злись — я уважаю Династию и народ, в конце концов, это они приняли наших предков, когда настало Затмение. Да… Но всё равно они глупые зануды, не ценят жизни.
— Мне не нужно в казармы, меня отправили в отставку. — грустная улыбка. — Неучтиво встретил гостей из имперской Столицы… Ну давай, дружище, выйдем из этого забытого Небом района — и разойдёмся. Ты в казармы, я — домой.
На простоватом лице Куттуна отразилось недоумение:
— Тебя отправили в отставку? ТЕБЯ?
— Ненадолго, — вздохнул. — что-то там не так, наверху. Я чувствую запах перемен. Больших перемен… И вряд-ли это к лучшему.
Снова подул ветер, рассыпал по грунтовой улице синие искры…
— Не сомневайтесь, варвары. К худшему.
— Что!? Ты еще кто такой?
— Здравствуйте.
Посреди тёмной улицы стояла одинокая фигура в балахоне. Похоже, что мужчина. Из-под капюшона взирали внимательные синие глаза. И светились холодным светом.
— Ты кто такой? — хором спросили варвары.
Ну, светящимися глазами профессиональных воинов не напугать. Не к лицу воину бояться мелкой нечисти! А Серьёзная нечисть не стала бы размениваться на такое дешёвое позёрство как светящиеся глаза. На поле боя это ещё уместно, а вот посреди спящего города выглядит наивно и смешно. Да и вообще — скорее всего парень человек. Какой ни будь шарлатан, их в последнее время развелось видимо не видимо…
— Отвечай кто ты! — хрипло повторили варвары.
— Доброжелатель, — спокойный мягкий голос, словно осенний дождь.
— Знаем мы таких «доброжелателей». Нет у нас денег, а если б и были — не дали бы. Ступай отсюда по-хорошему.
— Не глупите. Сначала я хочу сообщить вам нечто важное.
— Хочешь нам погадать? А давай я тебе погадаю? — Батташ сделал «умное» лицо. — О-о-о! Вижу тебя бледного и не дышащего, ты валяешься посреди улицы разрубленный пополам! И это случиться скоро. Но ты ещё можешь обмануть судьбу. Как? Вали!
— Грубо. Вы, варвары, все такие невоспитанные? Косоглазые неучи.
— Чего!? — Куттун выхватил меч.
— Я хотел было договориться по-хорошему, хотя сразу понял — вряд-ли получиться, — незнакомец улыбнулся. — Придётся действовать по-плохому. Призраки ночи — ко мне! Взять их!
Снова посыпались синие искры — и вот уже с десяток «доброжелателей» окружили варваров. «Засада!» Щелчок плети — и «призраки» атаковали. Батташ взмахнул мечом — мимо. Пьяные глаза плохо видели, ноги подкашивались… Взмахнул ещё раз. «Клопы недавленые!» Враги мелькали как тени, шустрые и тихие. Удар под колено — Батташ завалился на пыльную землю. Куттун размахивал мечом направо и налево. «Есть!» — сталь рассекла черную тень. Один из «доброжелателей» глухо вздохнул и скрылся в ночи… Но всё уже было решено. Двое пьяных варваров не могли долго противостоять целому отряду трезвых шустрых врагов. Мелькнула верёвка, стянула ноги. Просвистели отравленные дротики. Удар по голове… Конец драке.
* * *
Тесное холодное помещение, каменные стены, зелёный свет факелов. Поначалу Батташ даже не испугался. Мало ли в «яме» всяких притонов, тайных складов и тому подобных сараев… Удивляла лишь наглость похитителей — это же надо, напали на «шершней»! Или не видели что это «шершни»? Ну ничего, сейчас поймут с кем связались. Тем временем Куттун неуверенно спросил:
— Слушай, дружище, если эти проходимцы нас задержат, я не успею на утреннее построение. Ведь так? — парень явно нервничал. Ну понятно — новичок.
— Отпустят. Не трусь, родич. Скорее всего, они торговцы всякой гадостью. Им не понравилось, что мы зашли на их территорию в слишком поздний час.
