И сегодня христианская проповедь может быть выражена в новых формах, например в кино. Да, существуют экранизации библейских историй, далеко не всегда удачные, но разговор о вере совершенно не обязательно должен сводиться к пересказу Библии. Приведу только один недавний пример: фильм «Петя по дороге в Царствие Небесное». В самом фильме ничего не говорится о Боге, он вообще показывает нам мир, откуда это понятие было, казалось, изгнано: 1953 год, заполярный рабочий поселок, по улицам которого водят на работу заключенных. И в этом поселке слабоумный и беззлобный паренек по имени Петя живет, по сути, по заповедям Евангелия, которых он никогда не читал. И, посмотрев этот фильм, мы можем сказать себе: оказывается, требования Нагорной проповеди вполне исполнимы, даже в таких тяжелых условиях, и вовсе не нужно тут обладать великим интеллектом или могучей силой!
Конечно, при столь творческом подходе нужны чувство меры и подлинное смирение, чтобы говорить о Евангелии, а не самовыражаться за его счет. Впрочем, это касается любой проповеди, только в случае с произведением искусства больше соблазна для самовыражения.
Но так мы подошли к еще одному сложному вопросу: а до какой степени должен проповедник приспосабливаться к понятиям и обычаям аудитории, переходить на ее язык? Когда-то Церковь стремилась сохранять особый, священный язык: в Западной Европе это была латынь, заимствованная из Римской империи, в России — церковнославянский язык. Создатели славянской азбуки братья Кирилл и Мефодий в свое время не только придумали буквы, но и заимствовали из греческого языка множество слов и конструкций. Церковнославянский, по сути, был специально созданным для нужд Церкви языком. В таком подходе есть свои преимущества: для всех явлений и понятий находятся свои, особые слова, они наделяются нужным смыслом и не смешиваются с простым, разговорным языком. Скажешь «оправдание верой» или «благоволение» — и это уже точный термин со строго определенным значением. Правда, об истинном значении многих таких терминов богословы до сих пор продолжают спорить.
Но такой язык не всегда понятен людям, а главное, он может увести разговор о вере в некие заоблачные выси, не имеющие прямого отношения к жизни на земле. Поэтому в последнее время все большее распространение получают переводы Библии на простой разговорный язык, а также проповеди, произнесенные на таком языке. На Западе выпускаются уже переводы на «базовые» версии английского, немецкого, французского и других языков с очень ограниченным словарным запасом и упрощенными синтаксическими конструкциями. Они предназначены для тех людей, которые не владеют в должной мере языком своей страны: недавних иммигрантов, умственно ограниченных людей и т. д. Они тоже нуждаются в Слове Божьем, но здесь можно задуматься: а нужен ли им перевод полной Библии, не лучше ли подготовить для них краткий пересказ самых главных ее частей? Ведь подобный «базовый» подход неизбежно ведет к упрощению, а порой и к достаточно спорным трактовкам неоднозначного библейского текста.
Наверное, тут невозможно предложить один рецепт для всех и навсегда. Многообразие человеческого опыта, разница в характерах, происхождении, образовании требует, чтобы разговор с разными людьми шел на разных языках, и не только в лингвистическом смысле этого слова. В этом разнообразии — еще одна грань удивительной свободы, которую открывает человеку христианский взгляд на мир.
В Греции, говорят, некоторых христиан называют «христианами на колесах» — в церкви они бывают три раза в жизни, и все три раза их привозят: на крестины, на венчание и на отпевание. Собственно, когда мы утверждаем, что в нашей стране большинство верующих составляют православные, мы именно таких людей и имеем в виду. Ну, может быть, не три раза в жизни, а три раза в год они зайдут в церковь: за крещенской водой, за вербами, да еще куличи освятить. Плюс тот самый стандартный набор: крестины — венчание — отпевание.
О том, что эти люди неправильно, потребительски относятся к Церкви, можно писать долго и подробно. Но от этого картина не сильно изменится: всегда и во все времена были люди, всерьез искавшие духовной жизни, и были люди, стремившиеся украсить и освятить свою жизнь древними обрядами, ощутить таким образом единство со своими предками, приобщиться к традициям своего народа и поставить на этом точку. Чего они хотят, понятно, но не совсем понятно другое: а как Церкви поступать с ними?
