Первый принцип, конечно же, имеет прямое отношение к абортам. Их сторонники говорят о праве женщины на выбор. Плод во чреве матери не является личностью с социальной и юридической точки зрения, он ведь не может отстаивать свои права в суде, не станет делать этого и мать, решившаяся на аборт. Но с христианской точки зрения, напоминает декларация, уникальна и священна любая человеческая жизнь, а начинается она в момент зачатия. И если общество не считает эмбрион живым, то оно не остановится только на абортах и будет спокойно относиться к созданию эмбрионов «про запас» при экстракорпоральном оплодотворении. Порой заходит даже речь о «терапевтическом клонировании», то есть о создании эмбрионов ради получения определенных видов клеток. Естественно, при таком подходе их будут создавать именно для того, чтобы убить.
Другой практический вопрос — это эвтаназия, по сути, самоубийство при помощи врачей. В ее пользу, казалось бы, можно найти множество аргументов, но авторы текста считают, что сам подход, при котором допустимо решать, кто будет жить, а кто нет, открывает дорогу различным формам геноцида и этнических чисток. Своя логика в этом есть.
Семья, о которой говорит второй тезис декларации, безусловно, всегда и везде является основой общества. Но в современном западном мире этот институт размывается: все больше людей живут в неформальных и неустойчивых союзах и рожают детей «для себя». Признание однополых браков, ставшее реальностью в некоторых европейских странах, только подстегивает этот процесс, равно как и призывы к легализации «шведских семей» с неопределенным количеством партнеров. Кому какое дело, спрашивают сторонники легализации таких отношений, если люди решили устроить свою жизнь именно таким образом? Да, это их личный выбор, на который они имеют право, — отвечает декларация. Но государство и общество не должны принимать его как равнозначный традиционному браку со всеми вытекающими последствиями. Грубо говоря, если двое мужчин решили спать друг с другом или решили спать сразу с тремя женщинами, мы им этого не запрещаем, но и они пусть не требуют, чтобы детям в школах рассказывали об этом их решении как о нормальном способе устроить свое личное счастье.
С другой стороны, декларация признает, что на Западе «культура брака» находится в глубоком кризисе, тут безусловно должно быть и нечто позитивное, а не только отказ от легализации нестандартных вариантов. Но для этого нужно, чтобы само понятие брака сохранило какое-то свое базовое значение.
Ну а что же с религиозной свободой, о которой казалось бы, на Западе совершенно не приходится беспокоиться? Приверженцы самых экзотических культов могут совершать свои обряды и проповедовать свои взгляды беспрепятственно… И там уж точно не происходит никакого гонения на христиан, подобного тем, что были в XX веке в России. Однако на практике все чаще оказывается так, что практиковать свое христианство они могут лишь дома, за закрытыми дверями. Там где законодательно признаются однополые браки, христианские приюты и благотворительные организации уже не могут по закону отказывать однополым парам в усыновлении. В штате Массачусетс, где было принято такое решение, католическая организация была вынуждена прекратить практику всякого усыновления. Точно так же и проповедь становится подцензурной: если христианин, в полном соответствии с Библией, называет практику гомосексуализма греховной, на него можно подать в суд — и такое действительно порой происходит.
«Мягкий деспотизм» — вот как, вслед за А. де Токвилем, характеризует декларация эту тенденцию. С одной стороны, никаких концлагерей и репрессий, а с другой… общество меняется неузнаваемо, оно загоняется в рамки достаточно жестких и весьма притом спорных представлений о том, что есть хорошо и что есть плохо. И это, конечно, находится в ярком противоречии с идеями отцов-основателей США и тех борцов за гражданские права и свободы (например, М.-Л. Кинга), которые стали основателями современного американского либерализма.
Уберечь подлинный либерализм, основанный на христианских ценностях и устремленный к свободе личности, от нынешних либералов-диктаторов — вот как я определил бы суть этой декларации, и в целом я с ней вполне согласен. Да, она упоминает множество сложнейших проблем, которые не могут быть разрешены в семистраничном документе, некоторые формулировки выглядят слишком упрощенными, некоторые доводы — несколько натянутыми, но дело не в частностях.
