Ольшанские устроились в Констанце роскошно — сняли в престижном районе, в непосредственной близости от моря, двухэтажный особняк в псевдоэллинском стиле, с атлантами и кариатидами. В первый же вечер Аниту и Алекса зазвали на ужин. Отказываться от радушного приглашения было неудобно.
Меню, под стать особняку, состояло из греческих блюд. Смесь запеченных баклажанов со специями, салат из помидоров, сдобренных размоченными сухарями и брынзой, шашлыки-сувлаки, жареные бараньи ребрышки, пахлава с начинкой из орехов — вот далеко не полный перечень снеди, которой был уставлен стол. Генерал особенно налегал на тушеную требуху ягненка, обернутую кишками, и говорил, что, не попробовав этот деликатес, постичь греческую душу невозможно.
Ни Анита, ни Алекс к сомнительному яству не притронулись. Максимов мысленно рассудил, что если б у него возникло желание постичь греческую душу, он бы поехал в Грецию.
Единственным негреческим и даже неевропейским лакомством был экзотического вида фрукт, похожий не то на тыкву, не то на дыню с шипами. Наталья Гавриловна отрекомендовала его как африканский огурец. У него и вкус был соответствующий — огуречный, только с бананово-лимонным оттенком.
— Кухарка моя вчера на рынке купила. Дорогущий! — похвасталась госпожа Ольшанская. — Говорят, из Палестины привезли.
Гости, чтобы не обижать хозяев, попробовали по ломтику, не впечатлились и перешли на более традиционные закуски. Генерал подливал Максимову ракию, Аните — красное вино и рокотал без умолку.
— Вы не представляете, каково это — воевать с кавказцами! Азиатчина! Ты против них с открытым забралом, а они тебе нож в спину…
— Я воевал, — скромно заметил Максимов.
— Господа, господа! — засуетилась Наталья Гавриловна. — Давайте не будем о войне. Юрий Антонович меня и так каждый божий день воспоминаниями потчует, а я потом полночи не сплю, за Васеньку переживаю…
— Как хочешь, — покладисто отозвался генерал. — Вчера газеты писали: в Валахии вспышка оспы. Не ровен час и сюда доберется…
Наталья Гавриловна всплеснула надушенными ладошками.
— Да что ж такое! Неужто ни о чем хорошем не потолковать? Смотрите, какая благодать кругом! Солнце, волны, умиротворение… Разве может в эдаком раю найтись место злу? Истинное царство добра!
— Еще как может, — ядовито буркнул Максимов, опорожнив третью чарку ракии. — Не забывайте, что мы с вами здесь в роли колонизаторов. Нас терпят, но это до поры. Помните недавний бунт в Дунайских княжествах? Это первый звонок. Настанет время — выметут метлой, и поминай как звали.
— Господь с вами! — замахал волосатыми ручищами господин Ольшанский. — За что нас выметать? Мы несем на периферию свет цивилизации, дарим народам достижения прогресса. Они на нас молиться должны!
— А по мне, — снова вступила в полемику Наталья Гавриловна, — народы объединяет не прогресс и тем паче не военная сила, а любовь.
— Это вы Овидия вспомнили? — предположила Анита. Она сидела с бокалом вина и брала по одной оливке из фарфоровой розетки.
— Вы читали? — оживилась госпожа Ольшанская. — Я слышала, у него есть волшебные стихи. Но местами он ужасно неприличен! Именно поэтому его не переводят в России.
— Неприличен? Может быть… Но в меткости высказываний ему не откажешь. Моя любимая цитата: «Целомудренна та, которой никто не домогался».
Анита произнесла это с невиннейшим видом и опустила глаза к тарелке с остатками помидорносухарного салата. Наталья Гавриловна зарделась, метнула взгляд на супруга, который, причмокивая, обгрызал баранье ребрышко, и ни с того ни с сего накричала на девку, подавшую ей полотенце.
Так закончился этот прием. А наутро выяснилось, что зло на сказочном черноморском побережье властвует точно так же, как и везде.
Пробудившись, Максимов ощутил в теле озноб. Решив, что перекупался накануне в море и подхватил легкую простуду, он не отступил от выработанных годами привычек и приказал служанке Веронике подать кувшин холодной воды для умывания, разоблачившись до пояса. Вероника так и застыла, уставясь на его обнаженный торс.
— Что моргаешь, дура? — рассердился он. — Лей!
— Лексей Петрович! — проблеяла Вероника, тыча пальцем в его грудную клетку. — У вас… там…
