«Некоторые дома с салонами по своей кричащей роскоши, по своей волшебной мебели превосходят то, что туристы могут увидеть среди дворцов, построенных султанами из расточительности на берегах Босфора, — можно прочитать во французских рекламах конца XIX века, — повсюду толстые ковры, дорогие ткани, обилие зеркал, гобелены, люстры, бронза, картины, живые экзотические цветы и растения; потолки, украшенные изображениями или скрытые дорогими тканями; сверхкомфортная мебель, низкие и широкие обитые кресла, длинные оттоманки (…). Трехсторонние кровати с колоннами и драпировкой, не покрытые ни простынями, ни покрывалами, восхитительный туалет, имеющий и хвастливо выставляющий напоказ все необходимое для самого интимного туалета из сверкающего металла, всевозможные флаконы с разнообразными духами, безупречное белье, шезлонги, диваны и другие виды чувственной мебели, камин со статуэтками и большими газовыми лампами, многочисленные зеркала и всегда над кроватью зеркало размером с матрас. Но все это пустяки. Содержательница умеет еще сильнее распалить любовное воображение, заменяя европейскую роскошь роскошью восточной, так подходящей к сексуальным развлечениям».
Женщина… Кто устоит перед ней? Видимо, для того ее и создала природа, чтобы устоять-то никак не получалось! Мужчин всегда привлекала в женщине загадка.
Жрица продажной любви — готовится к встрече с «гостем». Но и он, со своей стороны, точно так же настраивается на свидание с той, кто подарит мужчине незабываемое наслаждение, как М. Прусту:
«…И что может обладать какой-то ценностью, ради которого можно бросить работу, чтобы повидать своего друга и плакать с ним (еще одно смутное состояние) по поводу известия о пожаре в Лувре. Я же (на своем опыте), вернувшись в Бальбек, нашел удовольствие в играх с молодыми девушками и обнаружил, что это удовольствие гораздо менее пагубно для духовной жизни, хотя бы потому, что оно совершенно ей чуждо.
…Что же касается молодых девушек, то, напротив, даже если удовольствие, которое я при этом испытывал, было эгоистическим, оно, по крайней мере, хотя бы не было основано на лжи, которая пытается заставить нас поверить в то, что мы не безысходно одиноки».
Сколько бы нелестных слов не прозвучало в адрес художников, писателей, поэтов — в грехах и в приятном времяпрепровождении им все равно не угнаться за сильными мира сего.
…На углу парижских улиц старая сводня охотится за вожделеющими юнцами. Маргарита Бургундская, королева Франции, была доступна первому встречному, если только тот столкнулся с ней на углу. Ибо, как говорил Буридан, для того чтобы забыть о стыдливости и сдержанности и отдаться целиком плотской страсти, существуют только великие дамы. («Женщины считают невинным все, на что они решаются», — говаривал Жубер).
Двойник недоступной, высокомерной и пренебрежительной женщины, встреченной днем, которая не одарила ни малейшим взглядом, вечером отдается в темном углу. Чудачество затуманенных мозгов, подумаете вы. Ничего подобного! Послушайте Брантома, для которого в вечной женственности не было никаких секретов: «Мессалина занималась тем, что ходила по борделям, дабы отдаваться, так как она была лучшей чертовкой в городе; до сих пор… когда ее муж спал с ней, она раздевалась перед ним; видя же, что он заснул, она переодевалась настолько хорошо, настолько это было возможно, отправлялась в бордель и там занималась любовью так много и до такой степени, что выходила оттуда скорее утомленной, чем пьяной и пресытившейся».
Не одна Мессалина с наступлением ночи обегала улицы и публичные дома в поисках грубых удовольствий.
Известно, что президент де ля Бросс имел репутацию очень одаренного от природы человека. Дидро писал в 1784 году: «Когда мы были молодыми, мы, Монтескье, Бюффон, президент де ля Бросс и я, несколько раз ходили в бордель. Из всех нас, если он хорошо подготавливался, президент был наиболее импозантной фигурой».
