Тэтчеру показалось, что он стал свидетелем изложения событий в Корунье в исполнении сестер Лэнгли. Однако в отличие от английской армии, у которой за спиной были португальцы, этим леди отступать было некуда. Талли по-прежнему находилась в объятиях Джамиллы, словно в когтях тигра, а Фелисити посмотрела на него умоляющим взглядом, прося помощи. Но что, черт возьми, мог он сделать? Вышвырнуть эту леди вместе с ее сундуками на улицу?
Французов он смог бы обратить в бегство, но здесь этот огромный парень Азиз с двумя поблескивающими кинжалами, заткнутыми за пояс, выглядел так, как будто он способен разрезать на кусочки любого, кто оказался бы достаточно глуп, чтобы отважиться на такой подвиг.
Но он видел ее умоляющий взгляд. Она его просила. Он мог представить себе, что стоила Фелисити такая просьба.
– А вы почему до сих пор стоите на месте, мистер Флетчер? – спросила Джамилла.
– Тэтчер, – поправила ее Фелисити.
– Тэтчер, Флетчер – какая разница? – заявила Джамилла. – Важно то, что он стоит здесь, а мой список ждет! – Она энергично погрозила длинным пальцем. – И позаботьтесь о том, чтобы осьминог был свежим!
– Осьминог? – переспросила Пиппин.
– Похож на кальмара, – пояснила Джамилла. – Ваш шеф-повар, надеюсь, француз?
Фелисити горестно вздохнула и закрыла лицо руками, а Талли, которой наконец удалось вырваться из объятий, шлепнулась на банкетку с таким видом, будто ее мутит.
Хотя Тэтчеру не раз приходилось выводить свои войска из действительно тяжелых ситуаций, к данной ситуации он не знал, как и подступиться. Он подозревал, что Фелисити, как только переведет дыхание, выставит из дома эту фальшивую принцессу. А у него тем временем появилась возможность исчезнуть, и он был не такой дурак, чтобы ею не воспользоваться. Держа в руке список, он выскочил из гостиной и сбежал вниз по лестнице.
Лучше уж это, чем присутствовать при встрече Джамиллы с миссис Хатчинсон.
Однако, выйдя на улицу, он понял, что, судя по всему, переоценил свои возможности. Где, черт возьми, например, человеку найти в Лондоне осьминога?
Потом, когда он взглянул на перечень – французское лавандовое масло, испанские оливки, корзинка лимонов, ящик апельсинов, а также список вин, косметики и еще всякой всячины, – который был способен довести до краха даже легендарный банк Ротшильда, ему пришло в голову, что уж если есть в Лондоне человек, способный раздобыть требуемое, то это был Стейнс. Затосковавшего и возмущенного происходящим дворецкого герцога Холлиндрейка, вполне возможно, хватит удар от радости при одной мысли о том, что ему поручена совершенно невыполнимая задача.
Ну что ж, Тэтчер при этом будет, очевидно, выглядеть в глазах бедного старика совсем по-герцогски.
Он срезал угол и прошел через территорию конюшен, решив проскользнуть в дом через черный ход, чтобы избежать встречи с экипажами, делающими крут по Гросвенор-сквер, но едва успел завернуть за угол, как из темноты на него набросился какой-то человек, который быстро и ловко приставил к его горлу лезвие ножа.
Прикосновение холодной стали сопровождалось суровым окриком:
– Одно движение, сукин сын, и я с радостью перережу тебе горло.
– Зачем ты ее впустила? – спросила кузину Фелисити, как только их «гостья» отправилась осмотреть дом, чтобы решить, какие комнаты следует открыть для ее пользования. Все еще не сняв накидку и шляпку после похода к мануфактурщику, Фелисити стояла, уперев в бока руки и дрожа от ярости.
Пиппин стояла перед ней чуть не плача, но даже ее вид не заставил Фелисити сменить гнев на милость.
– Герцогиня, это несправедливо, – сказала Талли. – Тебя не было дома. Все произошло в мгновение ока. Позвонили в дверь, мы открыли. В ту же минуту дом наполнился сундуками, и она буквально обрушилась на нас…
– Словно чума, – пробормотала тетушка Минти. – У нас в притоне таких особ называли…
– Тетечка, сейчас не время, – прошептала Пиппин.
– Ну что ж, я высказала свое мнение, – проворчала старушка и, не скрывая возмущения, продолжила вязание, недовольно постукивая спицами.
– Талли, ты должна была прогнать ее, – сказала Фелисити, набрасываясь на сестру, что случалось с ней крайне редко. Понизив голос, она добавила: – Ты ведь знаешь, какая она.
