Талли толкнула ее в спину:
– Скажи что-нибудь, Фелисити!
Она неохотно оторвала взгляд от его гипнотизирующего лица, взяла себя в руки и стала вспоминать, что следует сказать человеку, с которым почти помолвлена.
Но именно в этот момент потрясенный взгляд Фелисити вновь упал на его пальто, и она заметила его обшлага. «Обтрепанные обшлага?» О нет, что-то здесь не так. А там, где на нем должны бы быть надеты бриджи безупречного покроя, она увидела немодные брюки. Но последним, что охладило ее разыгравшиеся мысли сильнее, чем ледяной пол охлаждал по утрам ее ноги, была пара поношенных сапог, один из которых уже успел прочно оседлать их Брут.
Сапоги, которые, судя по их виду, прошагали через всю Испанию и обратно, сапоги, которые никогда не знали нежной заботы камердинера. Короче говоря, сапоги, которые могли принадлежать служивому человеку, но не герцогу.
И уж конечно, они не могли принадлежать герцогу Холлиндрейку!
Она снова робко взглянула ему в лицо и убедилась, что его дерзкие и благородные черты по-прежнему заставляют замирать ее сердце, но на сей раз от разочарования и смущения.
И как она могла подумать о поцелуях такого человека? Нет, так не бывает. А если и бывает, то только в волшебных сказках и французских романах, которыми зачитываются Талли и Пиппин.
Безумным страстям и таким понятиям, как «любовь с первого взгляда», самое подходящее место на страницах таких книг.
– Очевидно, вы и есть тот самый человек, которого мы ждали, – сказала Талли, удивленно поглядывая в сторону Фелисити. Красивые черты лица этого мужчины явно не производили на Талли большого впечатления, и она, поймав Брута за задние ноги, оттащила от сапог незнакомца этого маленького тирана. – Прошу прощения за его поведение. Он обожает хорошую обувь. Надеюсь, у вас это не единственная пара.
Обри Майкл Томас Стерлинг, десятый герцог Холлиндрейк, сначала оценил на глазок ущерб, причиненный его сапогам, потом перевел взгляд на двух молодых леди, стоявших перед ним. Близнецы, догадался он, хотя и не идентичные. Та, которая отловила и взяла на руки собачонку, была изящной красавицей, но его внимание привлекала другая – та, которая еще держалась рукой за щеколду.
Ее волосы имели тот неуловимый оттенок карамели, который вечно соблазняет и поддразнивает мужчину. Особенно такого, как он, который слишком долго был лишен хорошего Общества, тем более общества молодых женщин.
Двенадцать лет на войне. Три месяца на транспортном судне из Португалии в Англию. Потом месяц в седле из одного конца Англии почти в другой по дорогам, заметенным снегом так, как будто вы случайно оказались в России, а не в Суссексе. А далее – потрясение по прибытии домой, когда он узнал, что стал не только наследником дедушки, но и герцогом. Герцогом Холлиндрейком.
И прощай навсегда, капитан Тэтчер. Этот псевдоним он взял себе, когда в один прекрасный вечер много лет назад отказался от будущего, предначертанного, ему его дедушкой. Тогда, проведя ночь за карточным столом, он использовал, выигрыш на покупку патента на младшее офицерское звание и умчался к черту на кулички, где никто не вмешивался в его жизнь.
Герцог Холлиндрейк. Он содрогнулся. Его страшили не огромная ответственность и необходимость исполнять массу обязанностей. Ему приходилось нести на своих плечах и гораздо большую ответственность, командуя войсками в ходе войны на Пиренейском полуострове. Дело было не в этом, а в титуле. Он не был герцогом. По крайней мере он не соответствовал тому стереотипу обладателя этого титула, которому следовали его дедушка и восемь поколений Стерлингов до него, полагавшие, что герцог должен быть высокомерным, консервативным и с рождения приученным к роли повелителя, которая отведена ему по произволению Божьему.
Гораздо лучше оставаться Тэтчером. Потому что, несмотря на замерзшую спину, чуть ли не отмороженный нос и онемевшие от холода пальцы, при виде этой девушки у него вдруг взыграла кровь. Но будь он Тэтчером, он немедленно сорвал бы сладкий поцелуй с этих упрямых губок, тогда как герцогу Холлиндрейку приходилось вести себя подобающим образом.
