Пиппин хотела было что-то сказать, но Талли, схватив ее за руку, заявила:
– Мы оставляем тебя готовиться к балу. – И потянула кузину вон из комнаты.
Поблагодарив их, Фелисити, не теряя времени, принялась одеваться.
– Талли, нам надо ей сказать! – настойчиво повторила Пиппин, когда они спускались по лестнице. – Потому что, судя по всему, он ей не сказал.
– Я этого делать не буду. Она придет в ярость.
Пиппин фыркнула:
– Придет в ярость? Да она убьет нас обеих за то, что не сказали ей раньше.
– Не убьет, если любит его так, как утверждает, – возразила Талли. – Она, конечно, рассердится, но пусть сначала сорвет гнев на Холлиндрейке. Ведь все это его рук дело. – Талли помолчала и взглянула вверх. – Интересно только, почему он до сих пор не рассказал ей все. И как их могли поженить, если он не назвал свое настоящее имя. – Она покачала головой.
– И все же я думаю, что нам следует сказать ей все, пока она не вошла в бальный зал и не обнаружила правду.
Талли отошла в сторону и указала на верхнюю площадку лестницы:
– Иди, если хочешь, я тебя не держу. Только не ругай меня, если она швырнет в тебя пудреницу и испортит твое платье.
Пиппин окинула взглядом шелковое платье цвета зеленого мха и мысленно прикинула шансы такого поворота событий.
– А кроме того, – сказала Талли, – ты слышала ее. Они теперь муж и жена, отныне и во веки веков. Она простит его, как и нас. – И, оглянувшись через плечо, добавила: – В конечном счете.
Первым, кого увидела Фелисити, появившись на балу у Холлиндрейка, был его ливрейный лакей.
– Извините, мисс Лэнгли, – сказал он. – Герцог Холлиндрейк просит вас пожаловать в библиотеку. Не последуете ли за мной?
Собравшись с духом перед трудным разговором, Фелисити вошла в мягко освещенную библиотеку и сразу же начала заготовленное заранее объяснение, которое репетировала в течение двух последних часов.
– Ваша светлость, – услышал Тэтчер голос Фелисити и понял, что она его не узнала.
По крайней мере пока не узнала. Видимо, потому, что на нем была надета одежда, подобающая его герцогскому статусу, и стоял он перед пылающим камином, повернувшись к ней спиной. Это могло показаться трусостью, но у него были для этого веские причины. И библиотеку он выбрал для встречи с ней не только потому, что там был приглушенный свет, но и потому, что там не было под рукой ни огнестрельного, ни холодного оружия.
Хотя он подозревал, что Фелисити могла причинить немалые увечья даже с помощью томика джонсоновского словаря.
– Ваша светлость, – повторяла она, – позвольте мне высказаться, пока я не утратила присутствия духа.
Он слегка кивнул, разрешая ей продолжать.
– Между нами существовало с самого начала необычное соглашение, и я честно заявляла о своем желании удачно выйти замуж, пусть даже без любви.
Он молча ждал, когда она продолжит.
– Но, как это часто случается – по крайней мере, так утверждают мои сестра и кузина, – я встретила другого человека. И хотя между вами и мной существует интеллектуальная общность, с ним, я боюсь, дело обстоит совсем по-другому.
– Вы его любите? – прошептал он, сильно сомневаясь, что она будет продолжать его любить, когда он обернется.
– Да, люблю, – вздохнув, сказала она. – Очень люблю. – Она подошла ближе. Тэтчер напрягся. – Мне очень жаль, но я не могу быть вашей женой.
Поняв, что момент настал, он сделал глубокий вдох и медленно повернулся.
– Мне жаль это слышать, потому что, боюсь, этот титул уже принадлежит вам, хотите вы этого или нет.
Она округлила глаза, потом поморгала. Но быстро взяла себя в руки.
– Тэтчер? Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – Уперев руки в бока, она оглянулась на дверь. – Холлиндрейк будет здесь с минуты на минуту, и я не хочу, чтобы ты присутствовал, когда я…
Он бросился к ней.
– Моя жена встречается с другим мужчиной, а я, видимо, должен закрыть глаза на такое поведение? А ведь и дня не прошло с тех пор, как мы поженились. Это уж чересчур, Фелисити.
– Не выставляй себя на посмешище. Я должна была сделать это. К тому же он сам пригласил меня. Так что все это совершенно прилично, – сказала она, не спуская глаз с двери.
