– А кому сейчас легко? Хороших людей вообще меньше, чем плохих. К девкам это тоже относится. Это же не повод становиться женоненавистником.
– Да забей, – Евгений снова перевёл беседу в другое русло. – Не до этого мне сейчас. Расскажи мне лучше, что у тебя-то происходит. Насчёт своей фееричной Ани успокоился уже? Решил что-нибудь?
– Ну, что-то вроде этого, – я с безразличным выражением лица стряхнул в пустой стакан столбик пепла. – Понимаешь, я не собираюсь тебе вешать лапшу, что прямо вот так всё взял и забыл. Нет, я о ней каждую секунду думаю. И фотография её, как ты видел, у меня на компе по-прежнему заставкой. И мы постоянно переписываемся. Более того, она периодически пишет, что не против увидеться.
– И какого хрена ты тянешь резину?
– Я не тяну, Жень. Я просто больше не собираюсь с ней видеться. Я её… боюсь.
– Мудак, что ли? Чего ты боишься-то?
– Мы слишком разные.
– Ну вот, опять завёл волынку свою, – разочарованно покачал головой Алиев. – Ну, вот чего ты мне вешаешь тут? Я ж вижу, как у тебя выражение лица меняется, когда ты о ней говоришь. Ты ж влюблен по уши, как щенок, какого хрена ты себя обманываешь? Она к тебе тоже хорошо относится, судя по тому, что регулярно намекает на встречу. Чё ты теряешься? Где ты ещё такую возьмешь? Это тебе не срань какая-нибудь никакенная, типа этой вот Сонечки. Такими, как Аня, не бросаются, и уж точно не упускают.
– Да хрен знает, что ей нужно вообще. Понять не могу. Иногда мне кажется, что ей просто тупо скучно. На одну доску я себя с ней не ставлю, потому что… сам знаешь, таких мезальянсов в реальной жизни не бывает.
– Слушай, ну хватит уже. Ничего невозможного в жизни нет. Уж мне-то не рассказывай про мезальянсы. Просто вспомни, как у меня с Иркой начиналось. Там вообще никакой перспективы не просматривалось. Но я в неё влюбился, и костьми лёг, чтоб её добиться. Я за неё сто раз умер и сто раз снова родился. Тебе же здесь даже идут навстречу, и вообще все обстоятельства складываются в твою пользу, а ты выпендриваешься.
– Женя, ты напрасно проводишь параллель между своей Ирой и Аней, – заметил я. – Это реально несопоставимые измерения. Твоя Ира – обычная девушка из Подмосковья, а муж у неё – какой-то затраханный трехкопеечный менеджер из рыльно-мыльной конторы. Поэтому тебе было проще. С Аней же ситуация совсем другая. Тут какой-то неприлично богатый еврейский папик. И деньги здесь совсем другие. Ты пойми…
– Да нет, это ты пойми! Любовь сильнее любых денег, запомни, а любовь женская – особенно. Чего ты зациклился на деньгах-то этих? Ты и неделю в месяц не работаешь, а тебе уже хватает. А если будешь работать чаще, то хватит и на неё тоже.
– Ути-пути, – ухмыльнулся я. – Много ты понимаешь, ёпт. Она, конечно, очень корректна, и в глаза ничем не тычет, но я и сам не слепой, и кое-что вижу. Жень, ты пойми, это не просто божественно красивая женщина, от которой можно сойти с ума, и плясать вокруг неё всякие твои романтическо-поэтические пляски. Не всё так просто! И если вернуться с небес на землю, то у неё, дружище, одни только часы стоят сто пятьдесят штук зелени.
– Сколько-сколько?! – Алиев аж подпрыгнул в кресле.
– Чего глаза вытаращил? Уж поверь, в этомто вопросе я разбираюсь. Для сравнения: знаешь, сколько стоит вот эта квартира, в которой мы сейчас находимся? Ага, правильно, приблизительно столько же. Теперь врубаешься потихоньку? Столько же стоит тот «Кайенн», что мы тогда видели. А это всегонавсего одна из её машин. Так, жопу по городу возить. А знаешь, сколько стоит разок пожрать в «Турандоте»? Пятьсот баксов. Это средний счет. На одного человека. А она туда ходит, как в «Макдоналдс». Для неё это в порядке вещей, и называется «зайти поесть»! Да я никогда в жизни не смогу обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Ни-ког-да не смо-гу!
– Да уж, – Алиев задумчиво потер висок. – Не хрен собачий. Я тебя понял, братан. Впрочем… Ты, конечно, поступай, как знаешь. Но, если уж совсем честно, на твоем месте я всё равно хрен бы когда отступил. Я б трупом лёг, но сделал бы всё, что мог. И даже больше.
